- Все это так. Но чем я могу помочь? - захрипел Киселев. Он пожалел, что отказался от предложенной перед совещанием кружки пива. Горло раздирал сушняк, жутко хотелось пить, после жирной свинины, поданной на обед. - Наша группа получила боевую задачу, захватить нефтебазу с горючим у Ставло. Это для меня главное. Этим я и занимаюсь. А здесь…? Шлинке бросил удрученный взгляд на неприступный городок с ощетинившимися штыками. - Вот, смотрите… - обломком подобранного карандаша он ткнул в Бастонь. - В городе стоит дивизион из 105-мм и 155-мм гаубиц. Его надо уничтожить любыми средствами. Это ежу понятно. Сюда надо бросить роту, ну хотя бы человек сто смертников, чтобы взорвать к чертовой матери боеприпасы или артиллерию. Лучше разделить людей на несколько диверсионных групп. Кто-то из них просочится и уничтожит артиллерию. Этим самым американцы лишаться своей главной ударной силы, находясь в обороне. С танками и пехотой Мантойфель разберется самостоятельно. Вы согласны с этими выводами, Ольбрихт?
- Вполне, Шлинке. Рассуждайте дальше. Я вас внимательно слушаю.
- А дальше… - майор почесал затылок, удрученно добавил: - Оставшаяся часть батальона в триста бойцов должна преградить путь десантникам 101-й американской дивизии.
- Я знаю, что нужно делать! - неожиданно подал голос комбат. - Разрешите, господин подполковник, - на Франца устремились горящие, как угли, глаза уральца. Губы раскрылись в улыбке. Напряженность сошла. - Остается триста. Триста спартанцев!
- Какие еще спартанцы, капитан Новосельцев? Что вы надумали? - Ольбрихт оторвал голову от карты и внимательно взглянул на комбата. Поджарый, серьезный комбат был похож на оживленного забияку-боксера, которому не терпелось попасть на ринг, чтобы нанести сопернику неведомый удар, отчего враг непременно должен уйти в нокаут. - Говорите, капитан.
- Нам хорошо преподавали в училище древнее военное искусство, господин подполковник, - живо заговорил Новосельцев. - Сражения древних полководцев до сих пор стоят у меня перед глазами. Я вспомнил одно из них, слушая рассуждения майора Шлинке.
- Ну-ну, послушаем новоиспеченного полководца, - ехидно буркнул Киселев, сложив руки крестом на груди.
Комбат и глазом не повел на сердитого немецкого пехотинца, настолько был увлечен своей идеей. - Около пяти веков до нашей эры, - продолжал Новосельцев, - древнегреческий царь Леонид во главе трехсот спартанцев на два дня задержал продвижение персидской армии. Возможно, остался бы в живых, если бы не предательство соплеменников. Он перехватил единственный Фермопильский проход, через который шла дорога с моря на юг Греции. Десятки тысяч лучших воинов Ксеркса - «бессмертных» - нашли смерть, не пройдя через плотные ряды мужественных спартанцев, расположившихся в узком проходе. Имея, высочайшую организацию и управляемость, с большими щитами, длинными копьями, короткими мечами «кситос», спартанцы, словно капусту рубили головы «бессмертных», разрезали надвое тела ненавистного врага. Это был триумф греческого оружия и таланта полководца, - выпалил с запалом разгоряченный офицер. Было видно, что комбат знал тему разговора, она ему нравилась. - Зная, откуда будут двигаться американцы, я найду подобное угольное ушко и пропущу их через свою мясорубку. Для выполнения своего замысла предоставьте мне только подробные карты местности. Я уверен в успехе. Я найду такое место, туда же мы и десантируемся под видом американского подразделения. Тротил и минометы сбросим с десантом. Противотанковую артиллерию добудем в бою. Авиацию враг применить не сможет. На это время прогнозируется устойчивая нелетная погода. Это так, господин подполковник?
