А когда он произнес накануне: - Либо мы победим, либо безропотно покинем авансцену истории, - зал скандировал "Хайль Гитлер". Эту фразу надо обязательно повторить.
Рейхсканцлер выпрямился, приподнял руку. Зал притих. Десятки опьяненных нацизмом глаз устремились на вождя.
- В жизни Германии наступил тот исторический момент, - начал выступление фюрер после долгого молчания, - от исхода которого, зависит дальнейшая судьба нации. Я уже говорил и вновь повторяю: - Германия так расположена в Европе, что ей нужно постоянно всем доказывать свое величие и превосходство: французам и англичанам, русским и американцам. Доказывать мощью промышленности и армии. Но этого мало. Чтобы выжить в обстановке надвигающейся американской и русской опасности, - голос фюрера вибрировал, глаза налились кровью, - нам нужно побеждать. Ибо сильнейший правит миром. Только он определяет, что такое справедливость и мораль. Мы, и только мы вправе определять пути развития цивилизации. Немцы - законодатели высшей европейской культуры. Мы выходцы из превосходной арийской расы и уже этим имеют право считаться быть первыми, управлять другими низшими расами. Это - основа национал-социалистской идеологии. Но это право нужно завоевывать в сражениях. Победа требует напряжения всех сил, борьбы до последнего патрона, до последнего вздоха.
В зале кто-то выкрикнул здравицу в честь фюрера. Гитлер, как умелый дирижёр людского оркестра, не позволил себе прерваться в начале речи. - Но, нам фатально не везет в борьбе с русскими. Несмотря на доблесть наших солдат и превосходство оружия их победить невозможно. С русскими надо договариваться.
Генералы замерли. Они впервые услышали откровения фюрера такого масштаба. Глаза вытаращены, лица вытянуты вперед. Что скажет еще вождь?
- Французов и англичан мы били неоднократно. Разобьем и теперь. Несмотря на полчища американцев, высадившихся в Европе разобьем и американцев. Янки вплотную придвинулись к границам Рейха. Готовят зимнее наступление. Но мы их перехитрим. Мы не будем ждать, когда Эйзенхауэр первым нанесет удар. Мы упредим его! - Гитлер выскочил из-за стола. Сжимая и потрясая кулаками, прохрипел: - Меч Зигфрида разрубит эту жирную заокеанскую гидру надвое. По кровавому следу мы пустим новые танковые дивизии, бригады. Они завершат окружение армий напыщенных вояк Монтгомери и Брэдли. Дороги на Антверпен и Брюссель будут открыты. Жалкие остатки недобитого врага наши ветераны сбросят в океан. Это будет второй Дюнкерк: неожиданный, дерзкий, победоносный! - Гитлер вошел в состояния экзальтации. Его шатало. Стала заметно дергаться левая рука. Глаза выпучились, заслезились. Но сил для продолжения восторженной речи еще хватало. Пятясь, Гитлер уперся в стену, где висела огромная карта Западного фронта. Не оглядываясь назад, как фокусник, здоровой правой рукой одернул шторку, воскликнул: - Эта битва произойдет здесь! - костлявая, подрагивающая пятерня глухо накрыла область Арденн.
