- Группы наделали много шума за три дня, дезорганизовали оборону противника. Успех отрядов далеко превзошел мои надежды, но есть и провалы. Кстати, вы слышали новость, - улыбка Скорцени расплылась во все лицо. Шрам - багровый плотный рубец, собрался как червяк. - Американское радио в Кале говорило о раскрытии огромной сети шпионажа и диверсий в тылу союзников - и эта сеть подчинялась полковнику Скорцени, похитителю Муссолини. Американцы даже объявили, что захватили более 250 человек из моей бригады - цифра явно преувеличенная. Я стал популярен. Так вот, меня беспокоит, что американцы на нас устроили тотальную охоту. Есть ли у меня резерв времени, чтобы выполнить свою историческую миссию? Смогут ли продержаться глухонемые джи-ай под прицелом настырных квадратоголовых америкосов, до того, как мы захватим мосты?
- Вы зря паникуете, друг, - Франц произнес твердым, наставническим голосом. - Конечно, это вас не спасет, - он постучал пальцем по американскому шеврону на куртке Скорцени. - Ваш маскарад виден за полкилометра. Но факторы неожиданности и дерзости сыграют роль. Ваш успех зависит от наступательных действий танковых дивизий. За нами следует 47-й танковый корпус генерала Хейнрика фон Лютвица. При паническом бегстве противника легче захватить мосты, обеспечить переправу. Молитесь на него.
Отто Скорцени посуровел, задумался.
- Вот вы говорите, что я мечтаю в полумраке, - продолжал беседу Ольбрихт. - Я не мечтаю, Отто. Я думаю, как вам помочь. И здесь приходит мысль вновь использовать русский батальон, этих сорвиголов. Вы поняли меня, Отто? - Франц толкнул локтем в бок соседа, который притих в полудреме.
- Что, русский батальон?… Бьюсь об заклад, моя бригада достигнет раньше другого берега, чем ваши русские. Мне кажется, вы им слишком доверяете, - выпалил Скорцени, не теряя нити разговора.
- Спокойнее, Отто. Русские меня не подводили, - парировал Франц. - Не подведут и в этот раз. Они отвечают за свои слова. Спешу посмотреть на их работу. Уверен, под Нешато есть, что показать фотокорреспондентам. Хорошая русская поговорка гласит: «Не говори гоп, пока не перепрыгнешь». Отто, придержите свои бахвальства фюреру. Ему будут приятны ваши подвиги. Вы ходите у Рейхсканцлера в любимчиках. Слышал, что он вам даже запретил идти во вражеские порядки, дабы не позволить себе вас потерять. Это правда?
Лицо Скорцени засияло от гордости. - Франц, это правда. Фюрер дважды просил оставаться в тылу, поберечься от пуль. Но разве это выполнимо? Кстати, вы обласканы экселенцем не хуже чем я.
