- Мы давно с вами не виделись, Франц, - Вейдлинг покачал головой,- и в этом мы виноваты оба.
- Да, господин генерал, с осени 41 года. Прошло много времени.
- Замечу, Франц, военного времени. Но, как говорят русские, лучше поздно, чем никогда. Я очень рад этой встречи.
- Моя радость также искренне, господин генерал, - Франц учтиво наклонил голову.
- Вижу. Вижу. Глаза искрятся. Что мы стоим? Присядем, - генерал мягко подвел Франца к креслу, усадил. Сам присел на диван.
- Ты возмужал, сынок! - Генерал перешел на "ты", подчеркнув, что беседа неофициальная. - Тебе идет общевойсковая форма офицера Вермахта.
- Мне она самому нравится. Я горжусь отличной униформой частей "Панцерваффе", но предпочитаю надевать ее вовремя боевых действий. А в этой я, чувствуя себя всегда превосходно. Без нее, я как тевтонский рыцарь без плаща.
- Похвально. Смотрю, ты стал настоящим офицером арийцем. Меня это очень радует. Я искренен в своих чувствах.
- Спасибо, господин генерал.
- С матерью, отцом переписываешься? Где они сейчас?
- Дома был в конце лета 43 после ранения. Мама по-прежнему беспокоится за меня. Говорит, что я изменился. Молится ежедневно за мое здоровье. Она вообще, стала набожной, как началась война с русскими. От папы получил письмо две недели назад. Сообщил, что его перевели в госпиталь, расположенный в Нойдаме, возле Франкфурта на Одере. Пишет, что много работы. Много раненых. Большая нагрузка. В основном везут из Украины, с южной группы. Много разговоров об открытии второго фронта.
- Да, мой мальчик, идет война, - генерал приподнял голову, повысил голос. - Не мы ее развязали. Во всем виноват большевизм. Мы просто предупредили удар Сталина, его клики. Тягаться с русским медведем тяжело, несмотря на доблесть наших дивизий. Наш фюрер ошибся, говоря, что это колосс на глиняных ногах. Мы убиваем одного, встают трое. Убиваем троих, поднимается пять. Так до бесконечности. А их погода? Эти сибирские морозы. А дороги одни что значат? Нет, это война не по правилам Карла фон Клаузевица.
- Да уж, дороги…, - скривился офицер, вспомнив происшествие в лесу.
- Давай выпьем за встречу, Франц,- перебил его воспоминания генерал.- Она заждалась этого момента, как немецкая мать сына фронтовика.
- Меня товарищи ждут, господин генерал. Давайте перейдем к главному вопросу.
- Ничего, ничего, пятьдесят граммов коньяку не помешает никакому разговору. - Генерал Вейдлинг поднялся и осторожно, чтобы не пролить, наполнил на четверть бокалы золотистой жидкостью. Один из них предложил Ольбрихту.
