— Рыжий! — бодро хохотнул Марек, блондинистый гвардеец с изрядно запущенной причёской и выдающимся носом, важно нависающим над тонкими усиками, утирая рукавом губы после орошения в который раз просохшей глотки, и сопроводил восклицание жизнерадостной икотой.
«Чайки» сходу переняли манеру амазонок обращения к нему по цвету волос, к чему он, впрочем, отнёсся с пониманием: ну, дано ему природой — родителями — Единым такое яркое отличие от остального разумного мира, так что теперь, ежедневно бриться налысо? Нет уж, «рыжий» — звучит гордо! С другой стороны, к той же Деметре вряд ли кто-то обратиться: «Эй ты, Рыжая, как дела?» Ежи даже на мгновение замер, представив себе этого беднягу — почему-то с расцарапанным лицом и отбитым между ног хозяйством. Хотя амазонка наверняка без лишних разбирательств и эмоций, присущих какой-нибудь уличной торговке, просто и хладнокровно прирежет наглеца… и забудет о незначительном эпизоде… М-да, эти амазонки — ещё те загадки, голову можно сломать, чего от них ждать: клинка или поцелуя? Намудрила Лидия, Её Высочество с поднятием женской самооценки, как есть намудрила, перекосила им мозги набекрень, значительность подняла, бутафорские яйца нацепила — для соответствующей крутости, а симпатичные личики, лишённые волосатости, а весьма аппетитные выпуклости, так и притягивающие глаза — как с этим быть? Что тут скажешь: это либо воинственная привлекательность, либо привлекательная воинственность.
— Чего задумался, бери давай, — настойчиво толкнул под локоть Бирон, намекая на будто выросший по мановению волшебной палочки кубок вина. — Давай-давай, не стесняйся, а то рожа у тебя, будто задница дракона пожевала её и выплюнула из-за неважных вкусовых качеств, — за столом, оккупированным пятёркой гвардейцев, грохнул дружный хохот.
Ежи не заставил себя долго упрашивать, и жадно присосался к кубку… И почувствовал, как буквально разглаживаются складки на непринятой здоровым желудком дракона неаппетитной части тела, а молоточки в голове, прежде доводившие до белого каления, словно бы захлебнулись.
Сделав внушительный глоток, Ежи облегчённо выдохнул, придушил заронившуюся мысль: а холодное пивко было бы покруче — чай, не благородных кровей, обозрел сидящих за столом.
Пятёрка гвардейцев в расхристанных туниках, с опухшими лицами представляла собой весьма колоритное зрелище. И не скажешь, что это боевой цвет королевства. Впрочем, как говорится, застольная внешность обманчива, и наёмник, проведший с ними некоторое время, соседствуя тюфяками и участвуя в отражении пиратского нашествия, мог сказать совершенно точно: этим ребятам он доверил бы свою спину — и сам бы прикрыл. Гвардейцы точно не относились к категории «паркетных» вояк, цепляющих блеском начищенных доспехов, тянущих ножку и падающих в обморок от крепкого звука, изданного задом. Они носили вполне себе боевую сталь, не единожды обагрённую кровью, а не муляжи, которыми в зубах боязно ковыряться — вдруг сломаются. Правда, парочка из них, Димир и второй, имя которого он запамятовал, выглядели посвежее — не иначе недавно с дежурства. Всё правильно, веселье весельем, но службу-то нужно нести — наверняка маркиз и сержант Борун строго за этим следят. Порывшись в памяти, Ежи действительно не смог вспомнить этих двоих в честной компании. Впрочем, это тоже ни о чём не говорило, ибо вчера вечером, когда гулянка только набирала обороты, он предпочёл по тихому улизнуть из зала, и далее уже попивал со случайными желающими в сторонке — уж очень разошёлся Лири, чей свирепый рык стал прорываться сквозь общий галдёж. Нечего было и думать — давать повод громиле выплеснуть свою злобу на него — жертва-то у него явно намечена. И ладно бы пострадает только он — Ежи вчера поймал тот злой кураж, толкающий на необдуманные поступки, и готов уже был схлестнуться с бывшим товарищем. Но могла случиться свалка — наверняка те же гвардейцы не стали спокойно наблюдать за «избиением младенца» и вмешались. А чем бы это закончилось, сложно и представить — Лири при всех своих поганых человеческих качествах, бойцом был отменным, и наломал бы дров… не на один погребальный костёр. Лишняя конфронтация в их небольшом, но тесном лагере совсем ни к чему.
