— Стой! Стой! Эй!
Вскоре жулик догнал его и фактически тащил Дортмундера за рукав.
— Эй, ты! — сказал он.
Дортмундер повернулся к нему:
— Это мой кошелек, — ответил он. — У тебя проблемы? Хочешь позвонить копам? Или ты хочешь, чтобы я вызвал полицейских?
Мошенник сильно побледнел, он выглядел теперь ужасно плохо. Глаза его выкатились из орбит, как у собаки породы бигля. Казалось он готов заплакать. Дортмундер, у которого и так хватало собственных проблем, развернулся и пошел на север к 89-ой улице, к дому Арни Олбрайта, откуда он позвонил из вестибюля.
— Что еще, — прорычал домофон.
Дортмундер наклонился. Он ненавидел произносить свое имя вслух:
— Дортмундер, — сказал он.
— Кто?
— Заканчивай, Арни, ты знаешь, кто.
— А-а, — заорал домофон, — Дортмундер! Почему ты так сразу и не сказал?
Прозвенел звонок, и звук его был намного приятнее голоса Арни. Дортмундер вошел в дом и поднялся к квартире знакомого.
На пороге квартиры, стоял Арни — тощий, жилистый хорек в обносках, полученных от благотворительной организации.
— Дортмундер, — обратился он к нему, — ты выглядишь также дерьмово, как и я.
С этим трудно было поспорить. У Дортмундера выдался насыщенный денек, но ничто в мире не могло вынудить его выглядеть так плохо, как Арни Олбрайта. Когда Дортмундер приблизился к знакомому, то отметил, что тот выглядит еще хуже, чем обычно.
— Что случилось с тобой? — спросил гость.
— Никто не знает. Лаборатория заявила, что никогда не встречалась с таким процессом ранее в умеренных зонах. Мои внутренности выглядят как гранат.
Было похоже на правду. Арни никогда не выглядел красавчиком, но теперь казалось, он покрылся тонкими красными Везувиями и все они извергали узкие красноватые струйки сальсы. В левой руке он держал некогда белое полотенце, теперь же влажное и красное, которым он вытирал шею и предплечья.
— Боже, Арни, это ужасно, — посочувствовал Дортмундер. — Как давно ты заболел? Что сказал доктор?
— Не подходить ко мне близко.
— Не волнуйся, не буду.
— Ты не понял, именно так мне посоветовал врач. Теперь, ты знаешь и я знаю, что никто не может выдержать меня, мой характер.
— Нет, Арни, — соврал Дортмундер, подумав, что все в мире знали, что это была правда. Личность этого человека, еще до появления этих извергающиеся вулканы, сделала его тем, к кому Дортмундер обращался в последнюю очередь.
— Ой, да ладно, — настаивал Арни. — Я плохо ладил с людьми, спорил с ними, я отвратителен, такая вот заноза в заднице. Хочешь к этому что-нибудь добавить?
