— Да, Ваша честь.
— Не думаю, что Роджер и Фрэнк будут безмерно рады приехать в город, чтобы давать показания против этой девицы. Ты же знаешь, они не заплатят ей.
— Я не думаю, что она хочет, чтобы от нее откупились, — сказала Марджори. — По крайней мере, не таким образом. Он не хочет просто забрать деньги и исчезнуть. Он хочет быть здесь.
— Марджори, — сказал ей судья, — я правда не хочу, чтобы она здесь оставалась.
— Я знаю, Ваша честь. Но меня она не послушает. А вас может быть.
— Ты хочешь, чтобы я с ней встретился?
— Так или иначе, вам придется с ней встретиться, Ваша честь, либо здесь, в вашем кабинете, либо на слушании. Вчера я ей сказала, чтоб попробую договориться о встрече с вами в вашем кабинете.
Судья Хигби задумался. В длинной череде проявлений глупости, которые ему доводилось наблюдать день за днем, так редко появлялось что-то, что заставляло его на какой-то момент остановиться и подумать. И такой опыт ему пришелся не по вкусу. Его это очень смущало.
Марджори сказала:
— Ваша честь, если до разговора с Вами мы пойдем в суд, ее официально обвинят, мне придется просить провести слушание о залоге, и нам придется начать очень и очень длительный судебный процесс, который никогда не закончится. Вы ведь это понимаете, Ваша честь.
Судья посмотрел на календарь, который стоял, справа от него на расстоянии вытянутой руки, и где были обозначены праздники.
— Через час, — сказал он. — В 10.30.
* * *
Она не впечатлила. По крайней мере, с первого взгляда не впечатлила, хотя потом впечатлила, но не в лучшем свете. Она была очень привлекательной девушкой, как предположил судья Хигби, с очень четко выраженными индейскими скулами и густыми черными индейскими волосами. Но в то же время у нее был дерзкий, даже агрессивный стиль, который судья ассоциировал с фразой «Танцовщица из Лас-Вегаса». В ней была грубость, которую он счел непривлекательной, даже не из-за жесткого ее взгляда, а скорее из-за ее походки, манеры сидеть, поворачивать голову. Судья пришел к выводу, что с ней будет сложно.
Когда она вошла вместе с адвокатом Марджори, он ничего не говорил, потому что хотел сначала за ней понаблюдать, прежде чем делать какие-либо выводы. Даже не тени застенчивости. Похоже, что ни офис, ни сам внешний вид судьи ее не запугали. Казалось, что даже проведенная ночь в тюрьме — не возымело на нее никакого воздействия.
Марджори пробормотала ей, куда можно сесть — на стул напротив стола судьи. Сама Марджори села на соседний стул справа от нее.
