— Просто плыви по течению.
За ним снова появился голос:
— От тебя нужно защищаться, Фицрой.
— Мерзкая, мерзкая крыса…
Келп сказал:
— Кажется, среди воров это называется «выпасть из дела».
Дортмундер сказал:
— Зови своих Энди, — и повернулся к Фицрою, — а когда они сюда прибудут, вам лучше отступить.
Фицрой пытался собрать все силы, чтобы вернуть самообладание.
— Друг мой, — сказал он, делая вид, что все это время он был абсолютно спокоен, — я не понимаю, почему вы все не так поняли. Ирвин должен был всего лишь наблюдать на случай, если возникнут неприятности.
— Нет никаких неприятностей, — уверил его Дортмундер. Дверь возле Фицроя открылась, и Келп сказал:
— Выходи, Фицрой.
Дортмундер пролез через гроб и вышел из машины. Он закрыл дверь и когда подошел к переду машины, Келп уже держал в правой руке пистолет Ирвина, а эти двое удрученно стояли рядом, держась за перила. Ирвин, новый голос, был таким же пухлым и непривлекательным, как и Фицрой.
Дортмундер спросил у Келпа:
— Ключи от Вояджера у тебя?
Келп поднял левую руку, чтобы показать связку ключей.
— Да, — сказал он и выкинул ее в канал, — и уже нет.
— Нет! — заорал Ирвин.
— Слишком поздно, — сказал Келп.
Дортмундер спросил:
— Фицрой, может у тебя, случайно, завалялись наши две тысячи долларов?
Фицрой посмотрел на него смущенно.
— Не все, — сказал он.
Дортмундер спрятал пистолет в карман, схватил его за руку и приказал:
— Кошелек, Фицрой.
— Может, — начал Фицрой, — мы это обсудим?
— Конечно, — согласился Дортмундер. — Какой был план?
— Нет.
— Кошелек, Фицрой, или я прострелю тебе колено, и тебе это не понравится.
Фицрою совсем не нравилась идея, что его кошелек будут выворачивать наизнанку, но, тем не менее, он его отдал. Дортмундер подсчитал купюры и с лицом, полным неприязни сказал:
— Четыреста тридцать семь долларов.
— Прости, Джон, — извинился Келп, — я и не думал, что он такой ублюдок.
Дортмундер забрал деньги и вернул кошелек, потом повернулся к Ирвину:
— Выворачивай карманы.
Ирвин выглядел удивленным и оскорбленным.
— Я? А почему я? Я не обещал вам денег!
Дортмундер подошел к нему очень близко.
— Ирвин, — сказал он, — ты помнишь, что я говорил про колено?
Ирвин, жалуясь и ворча, бросая гневные взгляды на Фицроя, словно во всем была только его вина, достал свой потертый бумажник и отдал Дортмундеру. Дортмундер подсчитал наличку, сложил ее в карман, отдал кошелек назад и сказал Келпу:
— Еще один богач. Двести тридцать восемь.
Фицрой попытался сказать:
