Нормановская маммона, которая, как припомните, завиралась навесить его, была порождена страшно, найдя его лягачим на земле и плавучим в слезах. «Дорогой Норман! — востекла она. — Ради Быка, что с торбой, почему ты так везешь себя?» Она слегка накренилась над сыром, с особаченным яйцом. «Пожа глиста, не нато так лягать, сырок, скажи манне, что смесилось». Норман медленно поджался и кристально посмурнел на нее. «Разин ты не видишь, манна, что Бух свершил конец Сена? Я всего-то режь хотел молить небога ваты из клана, а он не фурычит, и тогда пошел прожить у сосельдей, тутти я и уверил. Что позапрошло: БУХ свершил колец Сета. Я выел, и в икру ничего — нигде никаких сельдей. О манна, что ж дурится?» Матрица Нормана окинава его недоперченным задом. «О мой Гольф, Норман, о чем ты горишь? Никто слезть и не жует — ты что, не помираешь? Разве ты завыл, ведь когда мы тут похерились, ты сам творил: в рот и хорошо, что днесь нету плюдей, я хохочу помыть один. Разин ты не полнишь?» Норман уславился на свою мальту (все еще палача). Со слезами в газонах, и созрел: «Манна, никто как ты, не смог бы слезать вот так, сила и слава Всемышнему, во крики крюков. Огонь! Спаси Бах тебя, дорогая подушка, я и правда все замел, такой уж я глупый Норман!» Они объелись радостно и в лести пошли к доку.
«Подумать тонко, и как я за бык, что ни то, ни живот тут в круге, мазь! Придавить не могу, как мух я засолить об этом!» Оба уже в мести змеются и идут на кушню, а там, чума! — вата вновь бежит, сальце растоптало лед; и вот они оба льют чай вместо. И ведь все это лишь подвергает, что:
Пусть виснут башни черных тучей —
Настанет час, и згинет тень!
Верь в Би-Би-Си, и Бух могучий
Наполнит светом каждый день.
АМИНЬ (и микаэла-зубной техник).
«I really don't know woot to mak of these,» said Norman, as he sorted through him Chrimbas posed. «It seem woot I git mower litters und parskels than woot I know peoples, it suplizeses moi moor et moor each yar, as moor on these pareskle keep cooming. I really doon't knaw whew all they body are — seddling ik all this.» He clab quitely too the fire, sheving a few mough ruddish awn. «It's came tow a pretty parse when I don't evil knew where they cam frog.» Norman coop an stetty keel and promptly wed intow thee kitcheon tow put up thee kettle orn. «I might as welsh mak me a cooper tea, I night as welp hev a chocolush birskit as well, wile I do noddy.»
So saying so he marshed offer to that teapod and tap it to that sing: bud to he grey suffise — what! — bat noo warty. «Goob heralds! what's all of thiz goinge awn? Doe mein ice desleeve me? Am I knot loofing at me owen sing-unice, and there be know warty?» He was quait raight, lo! the warty didn noo apear, trey as he maybe.
