И говорит:
«Я хочу жениться на себе».
«Ты еще слишком мал».
«Позже я вырасту».
«Позже! Позже! Надо жить сейчас, сейчас!»
Она крепко хватает его, дурачась, строит страшные гримасы и неожиданно целует в губы.
«Вон! – кричит она и отталкивает его, растерянного. – Вон! Ты злой мальчишка. Уходи и не возвращайся!»
Она повернулась к путешественнику, который не мог уследить за ходом ее мысли:
– На следующий день начались новые игры и новые проказы с моей стороны. – Потерянная в своих воспоминаниях, она вновь просвистела пять нот. – Это мой сигнал. Это означало, что я приглашаю его играть.
* * *
И вот она верхом, и мальчик стоит рядом и снова целует ее ладонь.
«Я буду твоим пажом, королева».
И вот он идет, держась за уздечку. Она бьет хлыстом по его руке, чтобы его подбодрить, и пускает лошадь рысью. Мальчик старается не отставать, но лошадь забирает галопом. Патриция кричит: «Шевелись, лентяй, беги!» Она исчезает в тростнике, потом останавливает лошадь. Он, задыхаясь, падает и горько рыдает…
Она улыбнулась своим воспоминаниям. Молодой человек ничего не понял.
– Он был такой милый, – прошептала она.
Показалась парадная дверь. М. Франс, озабоченный, ждал их на пороге. Он спросил Патрицию, кто свистел. Терпеть не мог свиста.
– Зачем свистеть, зачем? – проворчал он.
Патриция рассказывала:
– Он любил цветы, букеты. Было в его вкусах что-то жеманное, женственное, возможно, двусмысленное. Почему-то, когда он приносил цветы, несмотря на его трогательный порыв, мне чудилось нечто похоронное: цветы, брошенные на крышку гроба, цветы, гниющие в могиле.
Во мне росла идея предопределения: мне казалось, что мой юный друг не создан для долгого пребывания в этом мире. Я наслаждалась при мысли о его хрупкости, недолговечности, скором исчезновении – как некоторым доставляет удовольствие трогать пальцем родничковую ямку новорожденного. Вообще он будил во мне мысли и желания, невозможные, скажем, для старшей сестры, – глядя на него, мне хотелось отдаться сумасшедшей воле воображения. В некоторые минуты я ненавидела его, в другие пылко жаждала его присутствия. Признаюсь вам, этот мальчик разбудил во мне какой-то гибельный огонь.
Однажды – какой демон меня подвиг? – я пошла гулять к железной дороге. Меня всегда манили эти сверкающие рельсы, ведущие неизвестно куда. На высоком откосе росло много цветов, и я попросила моего маленького спутника набрать мне букет. Он бросился карабкаться по откосу, счастливый, что может сделать мне приятное. Он был грациозен и ловок, ак серна. Я показывала, где растут мои любимые цветы. «Там, там!..» – кричала ему и побуждала залезать на труднодоступные бугры и обрывы.
