Он хотел спорить с ней и дальше, но не смог. Айна прижалась к нему, обнимая, и он не удержался, поцеловал ее. Хорошо, пусть будет так, как она хочет. Возможно, завтра он сумеет ее переубедить и представить клану уже как свою невесту. Но сейчас значение имели лишь они двое – и, пожалуй, луна, сиявшая над ними, как символ всего, что у них получилось.
Хоррор
– Пап, я тебя люблю! – беззаботно прощебетала Ася. – Смотри, какие снежинки!
Они были такими разными, его дочери. Задумчивая Филька говорила очень мало, почти всю дорогу она не отрывалась от окна, наблюдая за метелью. Асю танец крупных снежных хлопьев тоже завораживал, но болтала она без умолку. Кирилл любил их обеих такими, какие они есть. Дочери были для него всем миром, и ему было сложно привыкнуть к тому, что встреча с ними теперь редкое удовольствие.
Кому-то по жизни везет: он рождается в золотую колыбель, на все готовое, получает лучшее образование, становится наследником собственного бизнеса и может, не особо напрягаясь, кутить до старости. Но чтобы в мире существовало равновесие, должны быть и невезучие, те, кому судьба отсыпала меньше всего подарков. Кириллу частенько казалось, что именно в этот черный список и попало его имя, когда он еще был в утробе матери.
Он родился в одной из тех семей, которые с осуждением называют неблагополучными. Отец пил, не просыхая, попал в тюрьму за избиение собутыльника, когда Кириллу было пять лет, да так и не вышел – умер от цирроза. Мать была истинной второй половинкой своего супруга: она тоже не отказывала себе в примитивных удовольствиях и нисколько не заботилась о том, что будет с ее детьми. Она, скорее всего, была бы и рада их отдать, но ей нужны были деньги, а дети оставались единственным источником их получения. Поэтому она перевезла их в деревенский дом, подальше от посторонних глаз, и продолжила наслаждаться жизнью.
А потом дом сгорел. Вместе с ней, ее новым сожителем и двумя младшими детьми. Выжил только Кирилл, старший, которому тогда было тринадцать лет: он проснулся в окружении ревущего пламени и едва успел выпрыгнуть в окно. На память ему остался шрам от ожога на руке и вечное чувство вины за то, что он не успел спасти брата и сестру.
Он попал в приют, но там от него многого не ожидали. Озлобленный на весь мир волчонок, сын маргиналов – какой от него может быть толк? Казалось, что его просто хотели додержать под опекой государства, пока он не станет совершеннолетним, а потом благополучно передать правоохранительным органам.
