Да уж, не получилось… У Кирилла просто не хватило духу признать, что они развелись. Да и зачем Елене знать об этом?
Ему не хотелось вставать, не хотелось даже двигаться, и все же он заставил себя подняться и медленно подойти к Фильке. Он не хотел, чтобы его дети попали в такую ситуацию, и все же он был в этом отчасти виноват, он ведь принял решение остановиться в отеле. Поэтому Кирилл обязан был сделать все, чтобы они уехали отсюда живыми и здоровыми – и без психологических травм, которые останутся с ними на всю жизнь!
Филька и правда рисовала, она выглядела вполне спокойной – она справлялась со всем лучше, чем Ася. По крайней мере, так Кириллу показалось вначале.
А потом он увидел ее рисунки.
Ему в глаза сразу бросилась та самая старуха, которую он видел внизу – темный силуэт с растрепанными седыми волосами у окна. Кирилл все убеждал себя, что это галлюцинация, даже если тот тощий парень ее видел. Но Филиппы не было внизу, и он ей ничего не рассказывал. К тому же, она нарисовала этот рисунок не только что, он был уже готов – задолго до того, как Кирилл вернулся на чердак. Как она могла узнать?
Другие рисунки были не лучше: темный силуэт, утаскивающий куда-то отчаянно сопротивляющегося человека, стена, полная широко распахнутых глаз, мертвецы, заглядывающие в окна. Филиппа никогда раньше не рисовала ничего подобного! Она, более собранная и серьезная, чем Ася, все равно была жизнерадостным ребенком.
Кирилл опустился на пол рядом с ней, стараясь ничем не выдать, насколько ему больно.
– Филя, солнышко, а что это? – с улыбкой спросил он. Ему не хотелось еще больше пугать ее. – Что ты рисуешь?
Филиппа подняла него ясные серые глаза.
– То, о чем я думаю.
– А о чем ты думаешь?
– О хозяевах смерти.
– О хозяевах смерти? – удивленно переспросил Кирилл. – Кто это?
– Я пока не знаю. Но я не могу не думать о них.
– Ты их боишься?
– Нет, – покачала головой Филиппа. – Они были потревожены не нами. Я не все понимаю, но…
Она замолчала, задумалась. Кириллу хотелось быть терпеливым, да не получалось, боль и постоянное напряжение измотали его.
– «Но» что, малышка? – мягко поторопил ее он.
– Но, думаю, кто-то умрет из-за них.
* * *
Денису нравилась охота, он не любил, когда его жертвы слишком рано теряли надежду и сами шли ему в руки. Поэтому он и не стал присоединяться к брату, когда тот обнаружил пожилого охранника. Пусть Артур сам разбирается с этим дядькой, ничего сложного. Денису больше нравилось чувство преследования: оно увеличивало азарт.
