Я хотел молиться, но забыл, как это делается. И только руки сами привычно перекрестили грудь.
Далекий звук флейты, перемежающийся со скрежетом металла, подарил мне прежний и будущий день.
Ударные вдруг взбунтовались.
Но я уже был властелином звуков, гладил цветы пижмы, все ближе и ближе подходя к исповеди.
Шепот:
— Прости, душа. Прости меня там, прости, что потревожил тебя, прости, если сможешь.
Флейта насмешничала: чертила всякие чертовщинки.
Горящий глаз скрипки смотрел на нас.
Она жила в доме из дождя. Дом из крупных капель дождя — летнего. Сочные капли впивались в землю, как стрелы. Лицо ее расплывалось, поэтому я не очень хорошо его помню. Я ошивался около дома, около ее дома, я протягивал к ней руки и натыкался на дождь. Казалось, так просто было позвать ее на улицу. Но тут гуляли мои мечты, и, если б я не постеснялся этого слова, они были похожи на эльфов.
Разве мы знаем себя? Мне хотелось бежать и внутрь себя, и вверх, и вниз — во все стороны. Меня тянуло к ней.
Этот магнитный камень лежит здесь уже сотни, тысячи веков назад.
Откуда я пришел и куда я ушел — я не знаю.
Я ее встретил в библиотеке, в читальном зале. Вся эта обстановка: книги, мысли, заключенные в них, которые нависали над нами как тучи. Самое прекрасное, что я не знаю, как ее зовут, и могу воображать ее судьбу, как хочу. Читальный зал рождает во мне ощущение полета, когда я выхожу на улицу, и это чувство надо разделить с кем-нибудь.
— Простите, — сказал я ей, — у меня полетное чувство. Не знаю, как у вас. Я видел вас в читальном зале. Мне, конечно, очень хочется спросить, чем вы занимаетесь, кого любите или не любите.
Она посмотрела на меня внимательно.
— Вы ошиблись, — сказала она.
— Не понимаю, как я могу ошибиться, если вы рядом.
— Хорошо, вы хотите меня увидеть? — спросила она.
— Да, но не в библиотеке.
— Я поняла. Приходите ко мне домой.
— А где ваш дом?
— О, его легко найти. В первый же летний дождь вы найдете его.
Прошло сколько-то времени. Я не знаю счета минутам, часам. Я знаю только, что время прокладывало дороги внутри меня. Я вспоминал поля и леса; все, что было просторно, не суетно и тихо. Потом раздался звук первых капель. Я протянул руку. Капли плющились, искрились. И тогда я сказал: «Пора!»
Я вышел на улицу, дождь усиливался. И тут я почему-то подумал, что я никогда не найду ее дом. Особенно после того случая, когда на меня чуть не наехала машина, а шофер остановил машину, открыл дверцу:
