— Никто не уважает Помпея Великого больше, чем я, — начал он, а затем остановился, потому что стены храма затряслись от издевательского хохота. — Никто не уважает его больше меня, — повторил он. — Но я хотел бы сказать новоизбранному трибуну, в случае если он еще не заметил этого, что сейчас зима, а это худший период для перевозки войск морем. Каким образом Помпей сможет добраться до Рима раньше весны?
— Тогда давайте пригласим Помпея Великого без армии, — возразил Непот. — В сопровождении небольшого эскорта он может появиться здесь через месяц. А одно его имя стоит десятка легионов.
Этого Катон выдержать не смог. Он мгновенно вскочил на ноги.
— Тех врагов, что нам угрожают, именами не победишь, даже если они заканчиваются словом «Великий». Нам нужны армии, армии в поле — такие, какую в настоящий момент формирует старший брат трибуна. Кроме того, если хотите знать, на мой взгляд, у Помпея и так слишком много власти.
Это заявление вызвало у собравшихся легкий шок.
— Если Сенат не проголосует за передачу командования Помпею, — предупредил Непот, — я немедленно, после вступления в должность, предложу народу Рима соответствующий закон.
— А я немедленно наложу на него свое вето, — ответил Катон.
— Граждане, граждане! — Цицерону пришлось кричать, чтобы его услышали. — Ни государству, ни нам самим не станет лучше от того, что мы будем препираться тогда, когда Республике грозит опасность. Завтра состоится народная ассамблея. Я расскажу народу о том, что происходит, и надеюсь, — тут он посмотрел на Суру и его приятелей, — что те из нас, кто физически еще присутствует здесь, но чьи мысли уже давно далеко отсюда, еще раз обдумают свое положение и поступят как истинные граждане Республики. Заседание объявляется закрытым.
Обычно после окончания заседания Цицерон любил задержаться на улице и пообщаться с простыми сенаторами. Это был один из тех инструментов, с помощью которых он поддерживал свою власть над палатой. Это позволяло ему знать многое о людях, даже самых незаметных — их слабые и сильные стороны, что они желали и чего боялись, с чем они могли смириться, а чего не приняли бы ни за что на свете. Однако в этот день консул поспешил домой. На его лице было написано разочарование.
— Это все равно что биться с гидрой, — с отчаянием пожаловался он, когда мы вернулись. — Не успеваю я отрубить одну голову, как на ее месте вырастают две новые! Катилина убирается из Сената, а его дружки спокойно сидят на своих местах и слушают дебаты. А теперь еще фракция Помпея начинает поднимать голову… У меня остался месяц, — напыщенно произнес он, — всего один месяц — если я смогу его пережить, — до того момента, как к власти придут новоизбранные консулы. Вот тогда действительно начнется борьба за возвращение Помпея. А пока мы даже не можем быть уверены, что в январе у нас будет два консула из-за этого проклятого суда! — С этими словами он взял и сбросил все документы, связанные с делом Мурены, со стола на пол.
