Якул, не поднимаясь, перевел взгляд на него.
— Говори, — разрешил он и снова вернулся к струнам.
— В «Ржавой подкове» ночует богатый рыцарь со свитой. Жирный кусок, должен сказать. Он хочет присоединиться к графу Салету по ту сторону гор. И поутру проедет Ястребиной горой как раз мимо наших мест.
— И что же, есть чем разжиться? — лениво спросил Якул.
— Если бы вы видели, какого коня я увел у этого богача, вы бы не спрашивали! — глаза цыгана загорелись. А атаман чуть улыбнулся и сказал:
— Показывай коня. Едва ли он лучше моего Эле. Но я погляжу.
Больше всего на свете Якул любил своего Эле. Тот был с ним, когда его взяли в плен. На нем он сразил старого предводителя. И с него же упал, когда был ранен стрелой в грудь. Конь стал тогда над своим хозяином и долго никого не подпускал к его телу, покуда Шаню, знавший язык животных, не уговорил Эле дать помочь его хозяину. Тот отступил на шаг и позволил цыгану приблизиться. Лечила Якула местная горная ведьма Никталь. А когда раненый пришел в себя и впервые покинул башню, чтобы увидеть небо, конь, которого Шаню все пытался приручить, сбросил цыгана со спины и бросился к Якулу. Но вот штука — он упрямо не признавал имени, которым звал его хозяин.
Лошади стояли в небольшой пристройке к башне, которую устроили сами разбойники. Здесь пахло сеном и лошадиным навозом. При Якуле убираться стали чаще, но запах въелся в сами стены. Проще было построить новую конюшню.
Белоснежный конь, приведенный из «Ржавой подковы», фыркал и прядал ушами. Когда Якул приблизился к нему и протянул руку, чтобы потрепать белоснежную гриву, тот отступил на шаг и фыркнул погромче.
— Норовистый, красавец, — довольно пробормотал Якул и притянул его к себе за повод, заглянув в большие и умные глаза. — Этот будет твой, Шаню, коли ты прав, и добыча окажется хорошей.
— Мессир, когда я лгал вам?
— Ты, цыган, не лжешь. Но лгать могут глаза, уж поверь мне.
Теперь голос Якула звучал с неприкрытой грустью, вырвавшейся наружу. Но ее тут же заглушил решительный тон, когда разбойник приказал цыгану:
— Что ж, отбываем до света. Пьянку прекратить. Нам нужны трезвые головы.
А после подошел к другому стойлу, где от нетерпения топтался на месте Эле, гнедой чистокровный красавец с черной отметиной на лбу. Якул похлопал его по боку и что-то пошептал ему в ухо. И цыган Шаню отдал бы многое за то, чтобы узнать, какие секреты могут быть у атамана и его коня.
Рассвет был таким же, как настроение короля Трезмонского — пасмурным и туманным. Проснувшись затемно, Мишель спустился в конюшню и к своему великому огорчению обнаружил, что Никса в стойле нет. Не было никаких сомнений, что конь украден. И вполне возможно, что именно вчерашний цыган свел его с постоялого двора. Никс, верный друг, не раз выручал Мишеля. И его пропажу король счел дурным знаком перед своим отбытием. Однако, если этот Шаню из шайки, которая где-то близко, то де Наве имеет все шансы найти разбойников, орудующих на границе его королевства.
