— Что же у вас так все мрачно, магистр? Или мне называть вас дядей? — Мишель откинулся на спинку кресла и скрестил на груди руки. — Я ничего не собираюсь разрушать. Ни-че-го. Тем более мир Мари. Завтра на рассвете я вернусь домой, вам это должно быть известно. И все встанет на свои места, разве не так?
Великий магистр побледнел и наклонился, взявшись за подлокотники.
— Я не могу допустить, чтобы вы были вместе, понимаешь ты это? — прошипел он. — Одним своим появлением ты все разрушил! Выбирай: твоя жизнь или ее?
— Не понимаю! — сдерживаясь из последних сил, ответил Мишель.
— Одного из вас я убью с наступлением Змеиного дня, когда все сущее возвращается в те места, которым принадлежит. Выбирай — которого.
— Зачем вам это нужно?
— Затем, что я ненавижу де Наве. И не смогу ненавидеть ее, когда она полюбит тебя.
Мишель криво усмехнулся. Кажется, старик совсем сошел с ума.
— Если вам, правда, так необходима чья-либо смерть, то пусть будет моя, — спокойно сказал он.
Великий магистр побледнел еще сильнее. Открыл было рот, чтобы что-то ответить, но в это мгновение в гостиную впорхнула Мари с подносом. Синий взгляд ее скользнул по обоим мужчинам. И взгляд этот был исполнен любви.
— Чай! — объявила она, поставив поднос на столик.
Маглор Форжерон посмотрел на нее долгим взглядом, а затем медленно заскользил глазами по комнате, остановившись лишь на мгновение — на лице короля Мишеля.
— Мне пора, — проскрежетал он. — Будьте счастливы. Хотя бы сегодня.
— Как пора? Куда? — встрепенулась Мари.
— Уже поздно, и я долго ждал. Не провожайте, пейте чай.
Уже у самого выхода из комнаты Великий магистр обернулся и проговорил прежде, чем покинуть ее:
— Слишком поздно. И слишком долго ждал.
Его Величество не смотрел в сторону ушедшего мага. Он наблюдал за Мари. Она выглядела расстроенной.
— Ты хорошо знаешь своего крестного? — спросил Мишель, взяв со стола чашку.
— Всю жизнь. Он был другом моего папы, — она, и правда, чувствовала себя расстроенной. — Странно, что он ушел, — Мари обернулась к королю. — О чем вы говорили?
— О чем могут говорить два едва знакомых человека? Погода, увлечения… Он же объяснил. Поздно.
Уголки ее губ дрогнули. Пожалуй, Мишель прав.
— Надеюсь, ты не рассказывал ему про витражи? — засмеялась она, обойдя вокруг стола и приблизившись к нему.
— Не успел. А что? Твой крестный не любит витражи? — Мишель поднял на нее голову.
— В нашем веке это звучало бы более чем странно. Тем более что мне хватило ума сказать, что ты актер.
