Мари замерла с открытым ртом и внимательно вглядывалась в его черты. Каждое слово — целая история. История, наполненная событиями, звучавшими так обыденно, так… привычно? Будто она сама была их частью. Могла бы быть, родись на восемь столетий раньше…
— Тогда закажи лазанью, — дрогнувшим голосом ответила Мари и уткнулась в меню, — ее здесь подают с козьим сыром и шпинатом. Вино Торчикода Саленто. Подойдет. Я буду то же.
Лазанья оказалась интересной на вкус. Что-то напоминала, что именно Мишель так и не вспомнил, и с большим аппетитом ее съел. Вино было неплохим, но ви́на, которые присылали ему из разных монастырей, были гораздо вкуснее. Или привычнее?
— Мари, а ты могла бы покинуть свой мир? — неожиданно даже для себя самого спросил он вдруг.
Она отчего-то сразу поняла, о чем он говорит. Никого и никогда в своей жизни она не понимала так, как его.
— А это… возможно?
— Возможно. Ты смогла бы?
Мари медленно обвела взглядом зал ресторана, внимательно вглядываясь в лица людей. Чей-то смех, негромкая музыка, полумрак. У нее здесь совсем никого нет. Совсем. Никого. Ничего не держит.
— Я не знаю, — прошептала она. — Наверное.
Мишель бросил на девушку быстрый взгляд. По-прежнему не решаясь рассказать ей все.
— Пойдем, погуляем?
Она кивнула. Попросила счет и спешно расплатилась.
Они вышли в морозную ноябрьскую ночь, толком не понимая, что делать дальше и куда идти. Мари втянула носом воздух и приподняла воротник своего пальто. Оно оказалось все-таки слишком тонким для этого резкого начала зимы в конце ноября. Снег падал под ноги мелкой крошкой. Она смотрела, куда ведет протоптанная тропинка, и улыбнулась — к озеру. Здесь все и всегда ходят к озеру.
Мари взяла Мишеля за руку и направилась к тому самому месту, где только утром стоял ее мольберт. Там было темно и тихо. Подошла к самой кромке воды и потрогала носком ботинка лед, покрывавший ее поверхность. Лед был тонкий, почти дышал.
— Есть хоть небольшая надежда, что все закончится хорошо? — спросила она звонким, не своим голосом.
Он встал у нее за спиной, притянул к себе, крепко обняв, и зашептал, иногда касаясь губами ее ушка:
— Есть! Твое ожерелье… оно волшебное. Оно может исполнить желание своего владельца. Единственное желание.
Он перевел дыхание.
— Но, Мари, я не хочу, чтобы ты решала сразу. Потому что потом изменить ничего будет нельзя. Все, что случится, будет навеки.
— Моя змея? — тихо спросила Мари. — Ты за ней пришел?
— И да, и нет… Это ожерелье… оно принадлежало моей семье. Оно всегда, на протяжении многих веков охраняло нас всех. Но однажды исчезло, было украдено. И с тех пор мой род стали преследовать несчастья…
