— Вам нравится? — шепотом спросила она, указывая на причудливые продолговатые окна и почти забывая дышать.
— Нравится, — негромко ответил Мишель. Ему нравилось все. Церковь, витражи, прогулка с нею. И ее рука в его руке. Всего за день он, кажется, стал забывать, что совсем чужой в этом мире, что завтра вернется домой. А эта девушка останется здесь навсегда. И через некоторое время все происходящее станет казаться сном. Впрочем, это и сейчас не походило на очевидность.
— Когда я была еще девочкой, я приходила сюда только для того, чтобы посмотреть на цветные стекла… Эту церковь построили в одиннадцатом веке. Витражи, я полагаю, сменили не один раз, но все же… Невероятно, да?
Мишель смотрел не на витражи, а на восторженное лицо Мари. Слушал ее негромкую речь. И терял голову.
— Мне бы очень хотелось показать вам однажды свои витражи. Жаль, что это невозможно, — слегка пожал он ее ладонь.
— Жаль, что это невозможно… — повторила она. — Мне бы хотелось… Мишель… Вы и, правда… оттуда?
Она кивнула на стекла.
— Вы мне не верите? Впрочем, я, пожалуй, и сам бы не верил, окажись на вашем месте. Я, правда, оттуда, — он взглянул на церковные витражи.
— Хорошо, — медленно проговорила она, чувствуя, что все стало просто, — я вам верю. Когда вы вновь попадете туда? Сколько у вас времени?
— Завтра на рассвете все вернется в те места, которым принадлежит, — он снова посмотрел на окна. Солнечный луч пробился сквозь цветное стекло, заиграл радугой по стенам, протянулся к самым ногам Мишеля и Мари и рассыпался на тысячи разноцветных искр. И снова Его Величеству показалось, что он стоит в этой же самой церкви, но восемь столетий назад. И чувствует руку Мари в своей руке. Стало больно смотреть — день оказался неожиданно ярким и резким, каким не был мгновение назад. И, кажется, это уже не ветер, а сам свет шепчет ему знакомым голосом: «Времени не существует, король. Времени нет для тех, кто соединен в веках. Возле тебя твоя королева».
Мишель вздрогнул и резко обернулся. Мари по-прежнему была рядом, только луч погас, и в церкви стало чуть темнее.
— Это значит, что у нас только этот день? — ровно спросила она, проследив за его взглядом. Что-то внутри дрогнуло, сжалось пружиной, и она словно бы освободила себя от сомнений, воспринимая все, как должное. — Только сегодня… Хорошо… Чего бы вам сейчас больше всего хотелось? Все что угодно — я вас отвезу, покажу.
— Благодарю вас, — Мишель отвесил галантный поклон и неожиданно улыбнулся. — Чего бы мне хотелось? Знаю! Покажите мне что-то такое, что я больше никогда и нигде не увижу.
