Из полуоткрытой двери выскочил Ерёменко с рюкзаком на плечах и ружьём наперевес: – Пора! – нервно подмигнул он и двинулся к углу дома, жестом приказав следовать за ним.
– С того момента, как я открою машину, у нас будет секунды три на заброску вещей и отъезд, – инструктировал командор. – Кидайте вперёд сумки, затем сами падайте на пол и лежите. Как только дверь багажника закроется, кричите мне: «Готовы!» и пластайтесь, как камбалы.
Пригнувшись, мы обошли дом и пристроились у борта автомобиля. Наш манёвр, похоже, не остался незамеченным. Одними губами командор начал обратный отсчёт: «три» – и уже послышался хруст гравия под ногами приближавшихся; «два» – где-то раздались приглушённые сухие выстрелы; «один» – мигнули поворотники, а замки щёлкнули. Ерёменко рванул водительскую дверь, а что он делал дальше, я не видел и не слышал. Чтобы открыть багажник, мне потребовалось поставить чемодан на землю и чудовищно долго искать кнопку. Стартёр несколько раз крутанулся, прежде чем дизельный двигатель завёлся, грохоча своим непрогретым нутром. Я наконец нащупал кнопку багажника и так резко потянул дверцу вверх, что Вика, крутившаяся рядом, отскочила от неё и упала на спину. Голова сама собой повернулась в сторону опасности, и я оцепенел от близости тёмной фигуры. Человек с нечеловеческими чертами лица и бычьим телосложением был уже в нескольких шагах от нас; второй такой же следовал за ним в отдалении, но заметив суету, прибавил шаг, характерно прижимая рукой полу пиджака.
Сумка полетела в салон, а за ней и чемодан; Вика неловко подымалась на ноги. Я подхватил её и, как ту же сумку, закинул внутрь машины. Закрывая за собой дверь, я не прокричал, а прохрипел: «Готовы!!!»
* * *
В районе десяти вечера, петляя по узким, порой просёлочным дорогам, мы нырнули под КАД и упёрлись в перегороженный бетонными блоками мост. Мои глаза слезились от того, что я беспрерывно всматривался в темноту позади; Вика свернулась калачиком в ворохе вещей и не издавала ни звука. Командор всё напевал какую-то дурацкую песенку из девяностых, что-то типа: «Растут лимоны на высоких горах, на крутых берегах…» Вопреки ожиданиям, вместо того чтобы снова пуститься на поиски свободного пути, он заглушил двигатель и предложил выгружаться.
Когда все вышли на свежий ночной воздух, меня поразили тишина и темнота, окутавшие окрестности. Уже точно находясь в пределах города, мы не видели обычного зарева ночной иллюминации, не слышали дыхания мегаполиса. Лишь скользили вдали прожекторы вертолётов да неуверенно шумела где-то внизу вода.
