Держа в голове эту картинку, она нажимает красную кнопку.
Ничего не происходит. Кнопка не нажимается.
Гвенди жмет еще раз, и еще. Кнопка даже не проседает под пальцем. Похоже, это был розыгрыш. С кнопками. А наивная Гвенди Питерсон поверила.
Почти с облегчением Гвенди уже собирается спрятать пульт в шкаф, но тут ей вдруг вспоминаются слова мистера Фарриса: «Кнопки нажимаются очень туго. Придется жать большим пальцем и прилагать силу. Но это и к лучшему, уж поверь мне на слово».
Она опять кладет пульт на колени и давит на красную кнопку большим пальцем. Жмет со всей силы. На этот раз раздается еле слышный щелчок, и Гвенди чувствует, как кнопка уходит вниз.
Она смотрит на пульт и думает: Только деревья и, может быть, несколько животных. Легкое землетрясение или пожар. Ничего непоправимого. Потом она убирает пульт в шкаф. У нее горят щеки и почему-то болит живот. Значит ли это, что кнопка сработала?
Следующим утром Гвенди просыпается с температурой. Она не идет в школу и почти целый день спит. Выходит из комнаты только под вечер, чувствуя себя свеженькой и отдохнувшей. В гостиной родители сидят в гробовом молчании, смотрят новости. По выражению их лиц Гвенди понимает: что-то случилось. Она садится на диван рядом с мамой и в ужасе смотрит на Чарлза Гибсона, передающего новости из Гайаны – далекой страны, о существовании которой Гвенди узнала буквально вчера. Человек по имени Джим Джонс, основатель какой-то религиозной секты, совершил самоубийство и приказал девятистам с лишним членам общины последовать его примеру.
На экране сменяют друг друга зернистые фотографии. Тела, разложенные рядами. Густые джунгли на заднем плане. Пары в любовных объятиях. Матери, прижимающие младенцев к бездыханной груди. Так много детей. Искаженные агонией лица. Повсюду копошатся мухи. По словам Чарлза Гибсона, медсестры впрыскивали яд детям в рот, а потом выпивали отраву сами.
Не говоря ни слова, Гвенди возвращается в свою комнату, надевает кроссовки и спортивную куртку. Сначала она собирается пробежаться по Лестнице самоубийц, но решает, что лучше не надо: вдруг не совладает с порывом броситься вниз? Вместо этого она совершает большую трехмильную пробежку вокруг района, ее ноги выбивают стаккато по холодной мостовой, свежий осенний воздух румянит ей щеки. Это я виновата, думает Гвенди. Перед глазами стоит картинка: тучи мух вьются над мертвыми младенцами. Я не хотела, чтобы так получилось, но вот как все обернулось. Это я виновата.
