— Привет, кнопочка, целую тебя. Я же обещала, что выйду на связь, а я своё слово держу. Всё отлично, только скучаю, конечно. Ты как там?.. Ну вот и умница. У нас тоже всё пучком. Где мы? В Аргентине. Нет, страна, где много диких обезьян — это Бразилия, а мы чуть южнее. Знаешь, тут такие горы! Красота. И снег есть наверху, можно даже на лыжах кататься. Нин, ты должна это попробовать. Я серьёзно. — Кира подмигнула Яне, которая с улыбкой слушала этот разговор: — Ян, как думаешь?
— Думаю, в этом нет ничего неосуществимого, — тепло защекотал её другое ухо ласковый ответ.
*
По трапу самолёта спустился мужчина в кепке и мешковатом светло-бежевом плаще а-ля «лейтенант Коломбо». Все его вещи были в кожаном портфеле, который Яна у него хотела тут же взять.
— Да не тресну, не хрустальный. Невелика тяжесть, — усмехнулся тот и портфель понёс сам.
Лютова, ждавшая их возле машины, всматривалась в легендарного «крутого мужика», о котором столько слышала. Шагал он чуть вразвалочку. Он едва доставал макушкой до мочки уха Яны, черты лица имел самые заурядные, но глаза блестели коричневыми бутылочными стёклышками, спокойно-ироничные, бесстрашные, твёрдые, с лёгким прищуром. При всей его, мягко говоря, потёртой и невзрачной наружности, они с Яной были до смешного похожи: она, высокая длинноногая красавица, и он, коренастый мужичок в кепке, из-под которой серебрились седой щетиной коротко стриженные виски. Лютова усмехнулась про себя: всё с Янкой ясно. Папина дочурка, глаза — вылитые, один в один. Кира перевела взгляд на дяденьку. И в каком он, интересно, месте Казанова?.. Пусть и бывший.
— Надо же, какая шикарная встреча, — хмыкнул между тем дяденька, заметив машину. — Такси к трапу!
Яна легонько ткнула его в бок, округлив глаза.
— Па, ты что! Это не такси, это Лютова.
— Кхм, — в комичном удивлении вскинул тот тёмные брови, в которых поблёскивали серебряные волоски. — Твоя, что ли?
— Ну.
Впрочем, Кире не верилось, что дяденька не понял, кого видит перед собой. Всё он прекрасно понял, но прикалывался, гад. И в этом было что-то настолько знакомое, родное, Янкино, что Лютова не обиделась. Папа с дочкой тем временем уже подходили к машине. Яна одёрнула смявшийся сзади плащ.
— Блин, па, не мог что-то поприличнее одеть? — подколола она. — Это что, шмотки из секонд-хэнда?
— Не «одеть», а «надеть», — не остался в долгу родитель. — А ещё в университете училась, недоросль.
Лютова, про себя посмеиваясь, всё ждала, когда же эта парочка закончит язвить и наконец обнимется. Но нет, оба с каменными лицами дошли до машины. Первой не выдержала и фыркнула Яна, следом за ней заулыбался «па». Зубы у него блеснули ровные, почти голливудские, лицо преобразилось, и сразу стал понятен механизм его обаяния. У Яны был точно такой же.
