Так Яна щебетала, поджаривая для Киры яичницу с грудинкой. Яркая, как райская птичка, в цветастом коротком платьице, она порхала по кухне, а Лютова, размякшая от щекочущего и сладкого, хмельного чувства в груди, молча любовалась ею. Она благословляла уста, назвавшие её любимым человеком, и совсем опьянела от счастья. Яйца шкворчали на сковородке, а Яна резала пополам апельсины и давила их на соковыжималке для цитрусовых. Кира не могла оторвать взгляда от этих бесконечно длинных ног, ладонь сама потянулась и легла на тёплую атласную кожу, заскользила выше... Сперва Лютова обомлела: совсем стыд потеряла девка, в таком коротком платье — и без трусов!.. А если ветер? Но в следующий миг намёк на нижнее бельё обнаружился. Не трусы, а верёвочки с узелками, будто и нет ничего. По смешливым огонькам в глазах Яны Кира поняла: та нарочно такие надела, чтоб подразнить. И у неё это получилось. Янкин смех всколыхнул в Кире острый голодный спазм, и через миг гибкая талия девушки была в кольце объятий Лютовой, а слабые узелки набедренных верёвочек распались от лёгкого рывка.
— Это не трусы, а тетива для лука, — проводив взглядом упавший на пол предмет одежды, сказала Кира.
— Зато как снимать удобно! — хихикала Яна. — В такие мгновения каждая сэкономленная секунда дорога!
— Угу, я оценила, — хмыкнула Кира, беспрепятственно лаская и щекоча открытые — гм, всем ветрам? — местечки под подолом платьица, тоже весьма условным.
Апельсины оранжевыми мячиками покатились по полу, обнажённые ягодицы Яны примялись о кухонный стол, ноги раздвинулись и цепко оплели бёдра Киры. Змеиное кольцо рук, плен ненасытных, раскрепощённых, чётко знающих свои желания губ. Воркующий смешок глухо утопал в горячей глубине поцелуев.
Яичница остыла на сковородке, нетронутый сок желтел в контейнере соковыжималки. Переплетённые в объятиях на смятой постели, Яна с Лютовой целовались и мечтали.
— Каким ты видишь наше будущее? — Яна потёрлась носиком о плечо Киры.
— Ну... У меня своя собственная школа самообороны и фитнес-клуб. Ты — рядом со мной. У нас двое детишек... Мальчик и девочка. — Разомлевшая Лютова зарылась носом в душистые волосы Яны.
Та снова замурлыкала-засмеялась, нажала на кончик носа Киры.
— Думаю, в этом нет ничего неосуществимого.
...Удар в дверь камеры изолятора прервал хрупкий сон. Лютова вздрогнула, воспалённые веки с болью разомкнулись. День или ночь? Под потолком было крошечное окошко, но его заколотили листом железа, так что осталась только узкая щель. Серый свет снаружи — значит, день. Увы, об УДО, на которое так надеялась и которого так ждала сестрёнка, не могло идти и речи: поведение Киры было далековато от примерного.
