Но главное опять же — сами российские немцы. Лет десять назад мне уже пришлось высказать предположение, что нерешение вопроса российских немцев, убив в них все надежды, заставит их психологически перевалить через вершину разочарования в их многолетних надеждах и там, за перевалом, все дальше спускаться по склону выезда. И вернуть им надежды на этапе подъема к перевалу для России менее затратно, чем на стадии за перевалом. Сегодня это произошло: около половины российских немцев уже даже не на спуске, а вообще в другой стране; многие из оставшихся — психологически тоже за перевалом; и часть — еще здесь, внизу, или на подъеме к полному разочарованию. Ситуация усложнилась во многом. Но она все еще решаема! И как прежде, решить ее может только Россия.
И вспоминается еще один эпизод десятилетней давности. На заседании Государственной комиссии СССР по проблемам советских немцев академик Б.В.Раушенбах в свойственной ему обобщающей форме выразился так: проблема советских немцев — это уже не их проблема; они свой выбор сделали, они выезжают. Их проблема теперь — это полностью проблема государства… Мне лично этот вывод показался тогда преждевременным и обрекающим российских немцев на бездействие, чего не могла воспринять душа. Ведь мы пытались тогда мобилизовать все силы, весь разум, все терпение, чтобы помочь руководству страны сделать хоть что-то для нашего народа. Но наша готовность помочь никому не была нужна. Сегодня мы убедились: мудрый академик и в этом был прав. Наша проблема при нашем положении отверженных всегда была и остается проблемой только России; не захочет она ее решать — никакие усилия российских немцев, никакая помощь Германии не помогут.
Таков первый вывод о сегодняшней ситуации.
Нам нередко задают вопрос: а стоит ли еще заниматься проблемой российских немцев? Тем более, что уехало их больше, чем вообще было по переписи. И хотя на территории СНГ их все еще около 1 миллиона, т. е. с членами семей из смешанных браков 2–2,5 миллиона человек (основная их часть в России), большинство ведь тоже ориентируется на выезд. Стоит ли заниматься ими?
Вопрос этот всегда возмущает своей бестактностью. Фактически это иной вопрос: стоит ли через 60 лет восстанавливать справедливость по отношению к тем, кому поломали "по ошибке" всю жизнь? Или стоит ли лечить больного — ведь все равно когда-нибудь умрет? И стоит ли вообще помогать в жизни людям или только потребительски требовать от них? Это вопрос и об общественной морали: что ждет общество, в котором могут возникать такие вопросы, а тем более в котором могут
