Миссионеры не могут иначе?
Может возникнуть вопрос: а какое отношение все это имеет к проблеме российских немцев? К сожалению, имеет, и даже очень прямое. Не только потому, что наша проблема жестко вписана в проблематику России и Германии. Но и потому, что отношение двух стран к нашей проблеме, к российским немцам вообще, к их движению во многом обусловлено именно описанной ситуацией. Это хорошо видно на примере нашей Федеральной НКА.
Создание ФНКА было, как мы помним, исключительно трудным. С одной стороны, национальное движение без государственной поддержки, без собственной экономической базы, без реальных достижений в многолетней борьбе за политическую реабилитацию народа, при постоянной внутренней обессиливающей конфронтации, разогреваемой вдобавок извне — практически выдохлось. Организации как юридические лица существовали еще, но свою деятельность вынуждены были ограничить выполнением проектов, чтобы хоть как-то существовать, и весь их "актив" свелся постепенно к исполнителям этих проектов, т. е. к штату из нескольких человек. Но эти исполнители были уже как правило не общественниками, а наемными работниками, часто не имеющими даже отношения к российским немцам. Особенно у Международного союза немецкой культуры, с самого начала дальновидно определившего свою "национальную" миссию: зарабатывание денег, выделяемых на решение национальной проблемы.
В этой ситуации создание ФНКА выглядело спасением: разрозненные силы объединяются, конфронтация преодолевается, и все вместе приобретают к тому же более высокий статус — федеральной организации, пользующейся поддержкой государства.
Проблема лидера тоже была решена прагматически: если все действующие лидеры за много лет конфронтации уже видеть друг друга не могли, то надо было пригласить лидера "со стороны". Жребий пал на человека, давно известного в движении российских немцев, с одной стороны, как имеющий опыт административной работы и депутатский опыт в Госдуме и вдобавок являющийся замминистра по делам национальностей; с другой стороны — как весьма ненадежный соратник, сменивший не раз свою политическую ориентацию в зависимости от конъюнктуры и в национальном движении, и в гораздо более профитной и масштабной, но еще более неустойчивой общероссийской политической тусовке.
Конечно, риск был велик. Потому что в серьезной борьбе, которая предстояла за создание автономии, за ее укрепление, за решение с ее помощью всей проблемы российских немцев стопроцентно надежным должен был быть каждый. Тем более — лидер. Но выхода не было.
