Трудармейские лагеря для российских немцев были вполне сравнимы с концлагерями в фашистской Германии. Отличия лишь в том, что там был буковый лес, а здесь — ледяная тайга; там под конвоем ходили "враги" страны, здесь — свои; там ждали своей участи за воротами с надписью "Jedem das Seine" и издевательским "Arbeit macht frei", здесь работали как и вся страна под жертвенным лозунгом "Все для фронта, все для победы"; там начальниками лагерей для евреев были немцы, здесь как правило наоборот; там обтянутые кожей скелеты закапывали в глубокие рвы, здесь вывозили в снег, в болото, под речной лед.
Различия были и в послевоенной судьбе: там узникам концлагерей сразу свобода, внимание и до сих пор — компенсации; здесь — еще годы в тех же бараках, еще 10 лет спецпоселений и на десятилетия — клеймо пособника врага, официальная подозрительность и дискриминация. Так что советские концлагеря, а не только балет и ракеты, как в песне — тоже были "лучшие в мире".
Создание ГДР несколько смягчило тотально враждебное восприятие всего немецкого, извилистой трещиной в прежнем монолите недоверия к немцам наметило границу между национальностью и идеологией: оказалось, немцы могут быть не только фашистами, но и товарищами хотя бы по классу. Однако к российскимнемцам эти перемены не относились: мы до сих пор — единственный народ из всех пострадавших от гитлеровского нападения, несущий наказание за это нападение.
То, что у нас шестьдесят лет нет государственности, нет ни одной национальной школы, нет условий, чтобы жить опять вместе; то, что мы почти утратили свой родной язык, лишились базы своей национальной культуры и стали "народом доярок да трактористов"; то, что нас принудительным расселением по всей стране обрекли на беспрецедентное количество смешанных браков и, как последнее отчаянное средство для сохранения национальности, на массовую эмиграцию с оставлением — в который раз! — всего, что нажито было с таким трудом, и с холодно-высокомерной встречей на "исторической родине" — после всего пережитого здесь! — это тоже последствия гитлеровского нападения.
Когда речь идет о преступлениях фашизма, о жертвах и страданиях народов, наиболее постоянно и страстно звучит колокол памяти и возмездия холокоста. Другие колокола звучат все глуше, хотя жертвы, понесенные другими народами, были не меньше. В самом деле, 20 000 000 человек, которые потерял в войне советский народ — может ли кто-нибудь вообще представить себе,
