, до сегодняшнего дня, остались привезенные нами в Россию диалекты — языки прежних германских земель. Мы в России со своими селениями были как маленькое подобие, как макет, как вынесенная в другую страну резервация прошлой Германии — каждая село-"земля" жила отдельно (гессенская, баварская, вюрттембергская и т. д.), почти не смешиваясь с другими, со своим диалектом, своим укладом, своими традициями, даже со своей религией, — практически до депортации в 1941 году, "объединившей" нас, наконец, в страданиях, репрессиях, в лишении национального будущего.
Связи с Германией у нас после исхода практически не было. Так что жили мы и развивались как новый народ во многом на собственной, принесенной с собой в Россию, базе, а затем после депортации — в условиях ее отсутствия. И мы никак не могли пройти путь, параллельный тому, который прошли после нашего исхода Германия и ее народ. Поэтому только недоумение может вызвать сегодняшнее недоумение в Германии по поводу того, что российские немцы — не такие, как они, что говорят они не на "хохдойч", и вообще не немцы. Немцы они, немцы! И может быть, еще больше немцы, чем многие из недоумевающих. Потому что сохранили в себе больше глубинно немецкого…
Первое масштабное отрицательное проявление роли Германии в судьбе российских немцев связано с войной 1914 — 1918 гг. "Гадины тыла", "немецкие шпионы", "немецкое засилье" и выселения по национальному признаку — это все относилось к нам, потому что война шла с Германией, т. е. с немцами. И первое смешение понятий "нация" и "национальность" — тоже из того времени. Мы были немцы по национальности, но уже сто пятьдесят лет не были частью германской нации. Мы были гражданами России и частью российского народа, т. е. частью российской нации. Тем не менее, мы были немцами, и в условиях войны этого было достаточно для недоверия и "превентивных мер".
Октябрьская революция, покончив с войной, избавила от дискриминации и российских немцев. Вдобавок в развитии "мировой революции" самые большие надежды большевики возлагали на Германию. Отсюда и резкое изменение политики в отношении к ней, что позволило произойти серьезным превращениям "гадкого утенка": в 1918 году была создана Трудовая Коммуна (Автономная область) немцев Поволжья как начало практического решения национального вопроса в России, а в 1924 году — и АССР немцев Поволжья. Но, одной рукой "защитив" российских немцев, другой Советская власть лишила их самоуправления, которое было у них около полутора веков, и ввело и для них государственное управление, что сделало их еще больше неотъемлемой частью российской нации.
