— Врешь ты все! — вскрикнула Мария и сама же задохнулась от этого крика.
— Сам видел, — сказал Иван, шагая рядом и пытаясь заглянуть Марии в глаза. — И не один раз, — добавил он для верности.
Накатывал трамвай, нервно дребезжал звонок, Мария торопливо перетаскивала коляску через рельсы, тащила сына за руку. Из груди ее рвался крик, темный туман застилал глаза. На углу она остановилась, перевела дух и, не глядя на Ивана, едва выговорила одними губами от переполнявшей ее ненависти и отчаяния:
— У-у, гад подколодный! Навязался на мою голову!
— Я тебя предупреждал, Маня, что Васька тебе не пара, вот оно и вышло, — произнес Иван с сочувствием. И тут же, озлившись, выпалил: — Дура ты, Манька! Ох, и дура же! — Затем презрительно передернул крутыми плечами, повернулся и пошел вверх по проспекту, хотя надо было как раз в другую сторону, но ему показалось, что в той стороне, под обвисшими ветвями старой липы, стоит Василий Мануйлов. Встречаться с ним сейчас Ивану было не с руки.
Мария пришла домой, раздела сына, переложила дочь в кроватку и, не раздеваясь, бессильно опустилась на стул. В ее ушах все еще звучали слова Ивана: «Твой Василий сейчас с бабой милуется… с бабой милуется… милуется…»
Ах, она и сама догадывалась, что не только на работе пропадает вечерами ее Василий, но гнала от себя эти догадки. Неужели с длинноногой разведенкой Викой? Однако на первомайской вечеринке у Земляковых они так равнодушны были друг к другу, даже не танцевали… Нет, нет, этого не может быть! Но почему же не может? Не станет Иван просто так, от нечего делать или из мести, наговаривать: не такой он человек… Ах, ничего бы не знать, не слышать, не видеть…
Хлопнула входная дверь, в коридоре зазвучали знакомые шаги, Мария вскочила на ноги, рванулась навстречу: врет Иван, врет! вот он, ее Василий! и ни с какой не с бабой!
Дверь отварилась, вошел Василий, вопросительно глянул на жену и сразу все понял: не случайно Иван встречался с его Марией, нет, не случайно. И все в нем враз перепуталось и захлебнулось той черной тоской, избавиться от которой можно лишь с помощью чего-то такого же черного, и еще чернее.
— И давно ты встречаешься с Кондоровым? — спросил он, прислоняясь к косяку двери плечом и глядя на жену сузившимися глазами.
— Вася! — вскрикнула Мария в отчаянии. — Что ты говоришь такое?
— А то и говорю, что сам видел, — проскрипел Василий сквозь зубы, шагнул в комнату, прикрыв за собой дверь, сунул на буфет авоську с хлебом и маслом, навис над Марией побелевшим лицом. Казалось: вот-вот ударит.
