- Сейчас, я так понимаю, нужен совет? – уточнил он.
- Был вопрос, - растягивая паузы между фразами, начал объяснять ситх – говорить ему явно было непросто. - Уже давно… У меня бывает такое ощущение, что все вокруг – не реально. Будто я нахожусь в осознанном сне. И не могу проснуться. Точнее, я и не хочу просыпаться – мир вокруг меня устраивает, но я чувствую, что он не реален. Ума не приложу, что это может значить.
Трезза задумался.
- А есть что-то, о чем бы ты мог сказать, что хотел, чтобы оно было нереальным? – осведомился он.
- Мое поражение, - тут же ответил Дарт Мол.
- До поражения ты оступался?
- Нет. Никогда.
Бывший наставник с сожалением развел руками:
- Ну, прости, тогда я не знаю. Может, ты просто устаешь, а, может, сходишь с ума.
- Усталости не существует, - заявил Мол.
- Или это ты так думаешь? – подметил Трезза.
- Но я бы быстрее поверил в свое безумие, - сознался забрак. - Теперь мне кажется, что это не моя жизнь, что мою жизнь кто-то украл, что кто-то живет ее вместо меня… Я ведь умер там, на Набу. Нет, не то, чтобы я так думал – я просто пытаюсь описать ощущения.
В это время официантка принесла заказ. Иридониец взял пивной бокал и отпил сразу половину. Фаллиин же только неподвижно сидел и смотрел на него. Наставник очень хотел помочь, но не знал, как.
Трезза поймал себя на мысли, что общаться, сидя за столом, им было проще – так он видел только торс Мола, живой и, как прежде, крепкий.
- А знаешь, - произнес ящер, - так даже и не заметно, что с тобой что-то не так. Ты выглядишь хорошо.
- Да, я же после госпиталя заметно осунулся, - поведал иридониец. - Но, как со мной это было всегда, теперь я физически еще сильнее. Но моя проблема в том, что тот стиль боя, что я изучал всю жизнь, я больше не могу применять. Мне нужно самому менять свой стиль. И я должен справиться без моего учителя.
Трезза, несмотря на твердость в голосе ситха, ощутил в этих словах всю его трагедию. Дарт Мол был изящным бойцом, думающим филигранным фехтовальщиком. И потеря этих непревзойденных навыков была невосполнимой утратой, после которой Мол был лишь тенью прежнего себя. Но главное, он потерял свою свободу.
- Да, без наставника это сложно, - понимающе ответил фаллиин. - Я сам учил - знаю…
Сказав это, он понял, что его самого одолевают воспоминания и сожаления. Это было неизбежно.
- Я ни в чем тебя не виню, - сказал он Молу на всякий случай, - но эти мысли неминуемы: вот бы как прежде. И чтобы все наши живы… А ей ты что-нибудь обещал? – наконец, решился Трезза заговорить о Килинди Матако.
