- Надо оградить тебя от доступа к наркотикам, - усмехнулся Зан. – Ну, а как наш иридонийский джедай?
- Кто? – растеряно переспросила медсестра.
- Ну, ты же помнишь первую вчерашнюю операцию. Как все было чисто, да и вообще странно. Либо нам наврали о его ранении, либо он джедай – иначе это не объяснить.
Невольно услышав это, ситх озлобился. Его назвали джедаем! Унизительно. Но пусть называют. Пусть распаляют его ярость! Пусть помогают ему снова встать на бой, даже если он без ног!
И снова воспоминания об Иридонии… Хотя, в конечном счете, что тут было такого? Просто злободневная цитата.
- Мол? Он чист, - ответила Триз Янту.
- Он снова удивил меня, конечно. Но надо сделать повторные анализы, - сказал хирург и вошел в палату иридонийца.
Дарт Мол не отреагировал на его появление, предпочитая изучать серый потолок.
- Как самочувствие? – обратился к нему Зан.
- Я не жалуюсь, - бросил ситх, желая, чтобы его оставили как можно скорее.
- Как и все забраки, - не удивился Янт. - Но ты пациент, а я твой лечащий врач, поэтому ты должен рассказать мне о своем состоянии. Беспокоит ли боль? От реальных ран либо фантомная?
- Боли не существует, - проигнорировав его речь, отрезал Дарт Мол.
Хирург глубоко вздохнул и развел руками:
- Ты, судя по всему, особенный даже как для забрака.
- Я образец того, каким должен быть забрак. По крайней мере, я был им несколько дней назад.
Триз положила руку на плечо пациента. Мол резко оттолкнул ее.
Зан попытался обследовать его, пристально вглядываясь в его лицо, пытаясь хоть как-то понять, насколько ему больно. В итоге он распорядился сделать биосканирование, потому что иные меры были бесполезны.
Дарт Мол, конечно, пытался здраво оценить ситуацию: без медицинской помощи в этот раз обойтись было нельзя. Но все в нем протестовало против пребывания в госпитале и поведения по правилам медицинского учреждения. Его здесь словно заставляли быть слабым.
Когда Триз еще раз взяла у него анализы, его, наконец, оставили в покое. Если только безумную смесь страстей можно было назвать покоем. Нет, покой – это ложь.
За внешним спокойствием ситха на самом деле стояла боль. Болело в брюшной и в груди, очень сильно болела спина, но фантомная боль ушла… вместе с чем-то еще.
Иридонийца снова охватывали воспоминания. Татуировки наносятся на тело забрака дважды в жизни. Первый раз, когда он должен начать обучение искусствам войны. Годами он проходит через это, крепнет телом и духом, достигает зрелости и готовности. Татуировки его становятся бледными, контуры их размываются, когда меняется, развивается и растет его тело. И его посвящение в воины, истинная инициация знаменуется вторым обрядом. Узоры вновь вгоняются под кожу по тем же контурам, и такими они уже остаются на всю жизнь. Два этапа, отмеченных болью, важнейшие в судьбе.
