Когда пробил час его дуэли с мастером-джедаем, иридонийца пронизывало буквально животное удовольствие от этого боя, как у зверя, загоняющего добычу! Хищные инстинкты, свойственные природе забрака, никогда раньше не проявляли себя в полной мере. Но и в таком возбуждении ситх сохранял внешнее самообладание и точность движений. Поступь его была быстрой и твердой, даже на неверной поверхности песка, разогретого солнцами-близнецами Татуина. Он хищной черной птицей летал вокруг джедая. Он был потоком тьмы, обгоняющим свет! Но что-то пошло не так.
Когда джедай и ситх сошлись в горячей, как раскаленная сковорода, пустыне Татуина, среди клубящегося песка, вихрями летящего из-под их сапог во время их рокового танца… о чем думал Дарт Мол? О том, где уже видел подобное зрелище? Танец, песок, красный луч, страсть… Огонь в крови, перевозбуждение до эрекции. Он знал, что так бывает, когда в ходе яростного боя на смерть возникает возбуждение. Но он опасался, что для этого были иные причины, иные сильные эмоции. Не ненависть. Не гнев. Не страх.
И почему для него все закончилось неудачей? Из-за удивительной трусости джедая, запрыгнувшего на трап улетающего корабля, спасаясь бегством? Или Сила была не с Молом, раз он не смог предчувствовать это? Ситх не искал себе оправданий – он просто искренне отказывался принимать свое поражение. Мир для него словно стал нереальным, когда он остался ни с чем. И только уже тогда, когда он застыл ошеломленный под жаром двух солнц Татуина, Темная Сторона была рядом с ним. Но с укором. Возмущение Ее было заслуженным, но почему же до этого Она покинула ситха?
Странным находил забрак и то, что это чувство нереальности происходящего иногда приходило к нему уже на протяжении двух месяцев.
Теперь Дарт Мол вернулся в секретный зал в убежище на Корусанте. Все здесь было таким же, как и раньше: экраны связи, стол, пара кресел. Но, в то же время, все казалось не таким, как прежде. Словно забрак не был уверен в том, что он действительно находится в это время в этом месте. И лучше бы это было нереально, было дурным сном.
Над планетой-городом последние лучи заходящей звезды красили все в красный цвет, который уже через несколько минут превратится в черный с сотнями белых огней. А сейчас на этом мерцающем кровавом фоне стояла черная фигура с лицом, скрытым капюшоном. И Мол отчитывался о своем провале. Он говорил, не слыша себя, отказываясь верить в свои слова. И, вопреки всем ожиданиям не получил ответа, кроме того, что события скоро двинутся дальше и будут новые задачи.
