Он насторожил ружье на тигровой тропе, надеясь, что зверь через несколько дней пройдет по своему старому следу на льду реки. В избушке оказался запас крепкого белого шнура, который он и использовал для тетивы.
В нетерпеливом ожидании прошло шесть суток.
Наступило 31 декабря. Капланов приготовил праздничный ужин. Зажженная свеча освещала на самодельном, из кедровых плах, столе свежеиспеченные лепешки, жаркое из рябчиков и в стакане — остаток неприкосновенного запаса спирта. Здесь же лежал раскрытый дневник, куда он только что записал печальные события последних дней:
«Ведь Серко не боялся никакого зверя, он знал и могучего лося, и легконогого изюбра, и секача со сверкающими острыми клыками, и разъяренного медведя, и стремительную большеглазую рысь. Никто из них еще не уходил от него, если так приказывал хозяин. Но этого зверя Серко не знал. Он увидел его лишь в последний миг своей жизни…»
Капланов рассеянно пробежал глазами последние строчки.
Сентиментально? Ну и пусть! Он, кажется, никогда не давал повода упрекать себя в излишней чувствительности. Многие даже считали его слишком суровым, «толстокожим».
Он не жалел об этом, его замкнутость служила надежной броней: не любил, когда без спроса заглядывают в душу.
Мало кто догадывался, что этот молчаливый, обычно неловкий в обществе, порой простодушный, а иногда ершистый молодой человек, на самом деле был мечтателен и мягок. Но таким он становился в часы общения с природой. Сентиментальности не любил, а слез не терпел. Свои переживания он скрывал под внешней невозмутимостью и спокойствием.
Но сейчас, когда погиб его верный спутник в долгих походах по тайге, ему не хотелось прятать свои чувства. Пусть эта запись в дневнике останется.
Он сидел за столом в глубокой задумчивости.
Совсем недавно рядом с ним находилось живое существо, которое скрашивало его одиночество и трудную таежную жизнь. Он любил говорить с Серко, и собака, казалось, его понимала. Она то прыгала и бурно радовалась, то внимательно, склонив голову набок, прислушивалась к голосу хозяина, забавно морща нос, словно усмехаясь, и преданно глядя ему в глаза. И вот Серко больше нет…
Только за последние три года работы на Дальнем Востоке ему удалось с помощью Серко добыть для заповедника, для зоологических исследований, трех медведей (один из них весил около трехсот килограммов), четырех рысей, старого кабана-секача, несколько изюбров и лосей.
А охота с Серко на сохатого! Охота с лайкой на лося требовала хорошей закалки и большой выносливости. Охотник подолгу преследовал зверя. Надо было уметь и быстро ориентироваться в незнакомой местности. Во всем этом ему помогал верный Серко.
