Супруги Рубинштейн переглянулись с виноватым видом.
— Нет, — дрожащим голосом ответила Эльза. — Не ошибаетесь.
Алекс в ярости поднялся со стула, подошел к ним и направил на них пистолет.
— Можете ли вы назвать причину, — спросил он с убийственным хладнокровием, — по которой мы не должны добровольно выдать вас немцам или последовать совету Марко и вышвырнуть вас за борт, предварительно всадив в каждого по пуле?
Хельмут Рубинштейн выставил вперёд руки, словно надеялся защититься от пули сорок пятого калибра.
— Я... — пролепетал он. — Мы...
Жюли, стоявшая в дверях кают-компании, явно нервничала.
— Они спустили на воду две надувные лодки, — упавшим голосом сообщила она. — Менее чем через десять минут они будут здесь.
Убрав пистолет в кобуру, Алекс обратился к старшему помощнику:
— Джек! — резко приказал он. — Избавься от этих обманщиков, Марко тебе поможет. У вас на всё девять минут.
— Нет! — воскликнул Хельмут вне себя от страха и ярости. — Вы не можете так поступить! Не можете!
Не обращая на них внимания, капитан «Пингаррона» продолжал раздавать приказы.
— Вытащите их через заднюю дверь, да смотрите, чтобы нас не увидели в бинокль. Ты, Сесар, — повернулся он к португальцу, — спустись в каюту пассажиров и убери все следы их пребывания. А ты, Жюли, — отдал он последнее распоряжение, — свяжись по рации с подлодкой, очаруй их своим неотразимым голосом и сообщи, что мы — испанское судно и будем рады видеть у нас на борту наших немецких друзей. Все понятно?
— Убийца! — в отчаянии крикнула Эльза, когда Марко и Джек выволакивали ее из кают-компании. — Проклятый убийца!
Шестеро солдат мерно взмахивали веслами, толкая надувную лодку вперед. Наконец, она ткнулась носом в бок «Пингаррона» и остановилась. Надежно привязав лодку к концу сброшенного с судна длинного каната, солдаты вслед за высоким, худощавым офицером один за другим поднялись на палубу по веревочному трапу. Удивительно, но на фуражке офицера не блестела кокарда военного моряка, зато тускло сверкал серебряный череп. Такой же череп красовался на правом лацкане черного форменного мундира, говоря о том, что его владелец служит в наводящей ужас тайной государственной полиции, более известной как гестапо.
И словно всего этого было недостаточно, чтобы наполнить ужасом сердца присутствующих, офицер был еще и альбиносом с прозрачной кожей и голубыми глазами настолько бледного оттенка, что они казались белыми, с черными зрачками размером с булавочную головку, источающими бесконечную злобу.
