Никто еще не возвращался живым из подвалов гестапо. Адмирал Канарис мысленно помолился о душе этого несчастного человека, а также о том, чтобы у него хватило решимости проглотить капсулу с цианидом, прежде чем его начнут пытать.
— Как вы считаете... они заставили его говорить? — спросил лейтенант, не в силах скрыть своего беспокойства.
— Если бы заставили, мы бы с вами здесь не сидели, — ответил адмирал. — Вам так не кажется?
— Разумеется, адмирал, — ответил тот с некоторым облегчением.
Канарис взглянул на часы и снова повернулся к офицеру.
— Свободны, лейтенант, — сказал он.
— Есть.
Лейтенант подобрался и вытянулся по струнке.
— Ах да, лейтенант, — спохватился Канарис. — Думаю, нет необходимости напоминать, что вы не передавали мне этот конверт, не так ли?
Лейтенант ошеломленно поднял брови.
— Какой конверт?
— Вот это мне нравится, — удовлетворенно кивнул адмирал. — На этом все, Мюллер. Благодарю вас.
Офицер снова щелкнул каблуками и, развернувшись, широким шагом направился к выходу, провожаемый равнодушными взглядами обеих такс.
Снова оставшись один, адмирал взял в руки маленький конверт, открыл его дрожащей рукой, словно ожидая увидеть внутри смертный приговор, достал оттуда пожелтевший листок бумаги и заставил себя вновь прочитать написанное.
Три его лучших агента, внедренные в гестапо, уже погибли, пытаясь выяснить, что за загадочную секретную операцию разрабатывают фюрер и Гиммлер, оставив его за бортом. Несомненно, потому что не доверяют, несмотря на высокий пост. Или именно из-за этого.
Но это еще полбеды. Поначалу им двигало лишь профессиональное любопытство и уверенность в том, что его выживание на посту главы абвера зависит от полной осведомленности обо всех происходящих в Германии событиях, но потом он обнаружил обрывки информации, которые сами по себе выглядели вполне невинно, но если их сопоставить, приоткрывали безумный замысел, плод больного разума. Такую невероятную и кошмарную операцию, что и вообразить сложно, будто кто-то на такое способен.
Глаза адмирала внимательно изучили короткую записку.
Ледяная дрожь пробежала по спине Канариса; капля холодного пота стекла по шее, скользнув за воротник накрахмаленной белой сорочки.
— Апокалипсис, — прочитал он дрожащим голосом.
Крепко зажмурившись, адмирал Вильгельм Франц Канарис скомкал бумагу в руке.
— Да поможет нам Бог, — прошептал он.
