Я сел на кровати. Мама, давно не видевшая меня в одних трусах, немного смутилась, сказала: «Спускайся, я испекла мясной пирог», – и выскользнула из комнаты.
Вот бы можно было так просто очнуться от африканского сна, но то пробуждение длилось неделю. Семь жарких, пыльных и липких дней, пока я добирался домой. Я не получил тяжких психологических травм и кошмары не преследовали меня по ночам: случилось нечто гораздо более плохое – реальность стала кошмаром. Я видел то, что человек разумный, венец эволюции и хозяин природы, никогда не должен был бы увидеть. Новые миры, рай на земле, победа над болезнями и старостью – это должен был лицезреть человек XXI века, а не живых мертвецов, жаждущих разорвать его в клочья. И что ещё хуже, я понимал суть происходящего.
Через открытое окно откуда-то издалека доносился монотонный гул тяжёлой техники. Похоже, дядя Миша действительно всерьёз взялся за посёлок. Откуда только силы и средства? Возможно, скоро в этих трудах уже не будет никакого смысла…
Снизу, из кухни, потянуло приятным ароматом свежей сдобы, зашумела кофемолка, но не о еде я сейчас думал. За все последние дни я лишь один раз поговорил с Викой. В остальное время мы могли лишь обмениваться сообщениями, теми немногими, что успевали проскочить в окна между сбоями связи.
Вику вместе с остатками коллектива питерского офиса эвакуировали вглубь страны. Новое месторасположение являлось тайной даже для самой девушки. Успокаивало то, что она была не одна: рядом находилась хрупкая на вид, но стальная характером девочка Даша – мой «ангел». При помощи коротких текстовых сообщений она вытащила меня из ада, и я наделся, что за Викой Дария тоже присмотрит.
В офисе на набережной Мойки остались только два человека: профессор Лавров и Паскаль, фактически ставший его помощником. Они пока не настаивали на срочном прибытии в офис, однако держали меня в абсолютном информационном вакууме относительно Вики, ребят из нашей команды, да и всего остального. Шёл третий день после моего возвращения. Часы Судного Дня гулко отсчитывали секунды в пустоте, порождённой осознанием факта их существования. И если имелся хоть один шанс остановить зловещий механизм, то только внутри Прехистората, чем бы он ни являлся. Спустя два часа я покинул родительский дом, взяв курс на Санкт-Петербург.
Конец июля выдался нетипично жарким. Даже ночью над городом висело влажное дыхание рек. До места я добрался без проблем, хотя на подъездах к городу блокпостов прибавилось: стояли как усиленные наряды полиции, так и гвардейцы на «Тиграх» и БТР. Один раз пришлось обгонять длинную колонну военной техники, следовавшую в том же направлении.
