Жемчуг северных рек | страница 20

Серёжке почудилось, будто за углом что-то отрывисто прошуршало. Он даже увидел, как в сточную канавку засочился песок.

— Кто там? — обеспокоенно окрикнул Серёжка.

А бабушка возмущённо захлопала руками:

— Ох уж мне эта шантрапа!.. Саранчой сейчас налетят! Им волю дай, так и железо изгложут… Чует сердце моё, недолго ты накатаешься на своей премии…

— Ну и что… Новую заработаю, — беззаботно сказал Серёжка.

— Ишь ты, — удивилась бабушка. — Бойкий стал. (За углом что-то снова треснуло.) Эй, кто там у избы зауголки вышатывает? Выходи на свет.

— Я и не вышатываю вовсе… Я и не держался за них. — Из-за угла, посапывая, выбрался Тишка. — Они сами трещат.

— Ну конечно, сами, — язвительно протянула бабушка. — А чего за спиной прячешь?

— Это не вам, — сказал испуганно Тишка. — Это ему, — и кивнул на Серёжку.

— Знаю, что мне от тебя ничего не отколется… Ну, а ему-то чего принёс? Конфетки, поди?

— Конфетки, — поражённо признался Тишка. — А вы как узнали? Я ведь вам не показывал.

— Я вашу породу знаю, — сказала бабушка. — То ругаетесь, а то дня друг без дружки прожить не можете… Чего? Задабривать пришёл? Так он ведь и без конфеток у нас задобренный, для милого дружка последнюю рубаху отдаст.

Тишка смущённо топтался на месте.

— Ну, чего мнёшься? — спросила бабушка. — Наверно, больше и дразниться не будешь?

— Не-е, — вздохнул Тишка, — не буду. — И неожиданно для Серёжки признался: — За велосипед и я бы коров доил.

— Да ну? — изумилась притворно бабушка и вдруг кинулась к изгороди, где у неё на колу сушилось ведёрко. — Так вот он, подойник-то, забирай да пошли на ферму.

Тишка неуверенно повесил подойник на руку.

Старший брат снова надул Тишку. «Сходи, — говорит, — пожалуйста, за водой, а потом вместе за малиной пойдём». Тишка еле дотащил ведро от колодца, все руки вытянул, а выходит, и торопился зря: Славки уже и след простыл.

Тишка схватил корзину, кинулся было вдогонку за братом, до реки добежал, а перебираться по лаве на другой берег всё-таки не решился: ведь брату и в лесу станешь кричать, так не откликнется — пропадай Тишка пропадом, ему и не жалко нисколь. Только дразниться и знает: «Переполошник, переполошник». Вот, скажет, струсил за нами в розыск пойти. А и не струсил вовсе, по-разумному поступил: если б Тишка знал, где малина, так и без брата ходил бы за ней не по одному разу в день, никаких бы медведей-сластён не боялся. Вот вам и переполошник!

Тишка повесил пустую корзину на руку и повернул домой.