— Но…
— Алекс, правда, мы к этому вернемся. Разделаемся с этим, и тогда ты мне поможешь. Все по порядку. Я не хочу тебя отвлекать. Я не хочу уводить тебя в сторону от того, что ты пытаешься совершить. То, что ты пытаешься сделать, — это и очень тяжело, и, скажем так, изнурительно.
Да, дело идет о Тони и о том, кто ее убил. Поэтому я здесь. Следствие под гипнозом, попытка найти убийцу. Все верно, подумал я, садясь в кресло; Мэдди права. Снова права.
— Порядок, — сказал я, потянул за рычаг — нижняя часть кресла пошла вверх и подняла мои ноги. — Но обещай, что позволишь мне помочь.
— Обещаю. — Она опять протяжно, глубоко вздохнула. — Тебе удобно?
Я, извиваясь, прополз в углубление на кожаной спинке кресла.
— Да.
— Теперь расслабься. Вдохни. Задержи дыхание. Выдохни. Еще раз…
Я делал, как она велит — моя сестра-колдунья. Исполнял ее приказы, и она повела меня в иной мир, вожделенный гипнотический мир. Я дышал как надо. Тело становилось все легче. Перекатил глаза вверх, сомкнул веки и снова вдыхал и выдыхал. Это подействовало. Очень хорошо — как надо. Через несколько секунд транс понес меня в иной мир. Еще через пяток минут я был совсем глубоко. Позволил ей вести меня, делал все, что она велела, и наконец ушел. Совсем ушел. Назад, в черную бездну.
— Так где мы теперь? — слышится голос Мэдди.
Я знаю точно. Снова в Миннеаполисе.
Квартира Лиз была недалеко. Этот район — Хеннепин, Линдэйл и пара поперечных улиц — быстро менялся; прежде он был районом псевдояппи[3], сейчас его заселяли квазипанки, и он стал менее скучным, но, пожалуй, чуть более опасным. В сравнении с Чикаго, однако, Миннеаполис кажется тихой пристанью. Месяц назад моя приятельница столкнулась со взломщиком в собственном доме. Он залез к ней посреди ночи и как раз поднимался наверх, а моя приятельница стояла в ночной рубашке на лестнице. Увидев ее, вор сказал: «Прошу прощения», повернулся и спокойно покинул дом. Такое бывает только в Миннесоте — нигде больше.
Так что вроде мне нечего было здесь бояться. Но мне было страшно. Я поставил машину рядом с коричневым фургончиком. Весенний день стал угасать, мы с Тони сидели в моей «хонде», и я смотрел на невысокий краснокирпичный дом и чувствовал, как меня по спине пробирает дрожь от страха. Нет, нам нельзя идти туда — по этим бетонным ступеням, в эту дверь.
— Мы можем пропустить эту часть, Алекс. Если тебе тяжело, мы ее пропустим и двинемся дальше.
Нет, я должен себя заставить — в этой квартире наверняка есть что-то важное. Лиз оставила здесь какой-то след, ведущий к разгадке, так что мы должны войти. Я был уверен в этом. Но почему?
