От счастья мне было даже стыдно глядеть на нее, я только опять, как сквозь сон, сообразила, что ведь цветы надо в вазу поставить, и положила их на подоконник. А сама побежала в свою комнату, достала из серванта хрустальную вазу, что подарил отец маме еще на ее сорокалетие, быстро ополоснула ее — Игоря, уже не было в ванной — и вбежала на кухню. Игорь сидел за столом и все так же глядел на меня, а Дарья Тихоновна, молча улыбаясь, уже разливала в тарелки суп. Я поставила вазу посредине стола, на коротенькую секундочку оторвавшись взглядом от глаз Игоря, и в нее — цветы; на них тоже были прозрачные капельки воды.
— Вот спасибо! — еще раз повторила я, по-прежнему глядя ему в глаза; и снова мне показалось, что мы с ним говорим друг другу одно и то же, самое главное сейчас для нас!
— Садись уж, Анка, садись, — все ласково улыбалась Дарья Тихоновна и вдруг не сдержалась, глянув на нас: — Ишь, рады-то оба, как в наваждении спят!
Я тоже села и только после этого увидела на столе большую бутылку вина, а Игорь тотчас сказал:
— По случаю новоселья… — И будто слегка извинился: — Это сухое, я другого не пью.
— И правильно! — заторопилась я. — И мы с Дарьей Тихоновной…
— Да я-то знаю, что она не пьет, — сказал он и стал ловко открывать бутылку; и руки у него были красивыми, сильными, загорелыми. — А у одного нашего преподавателя на кафедре, — говорил он, уже разливая вино в фужеры, — есть даже теория, что не пьют только плохие люди.
— Сам он выпивает, наверно, вот и придумал свою теорию, — быстро выговорила Дарья Тихоновна, тоже садясь за стол.
— Сразу по трем причинам они не пьют, — сказал Игорь, все глядя на меня. — Во-первых, дорого, — начал перечислять он, будто учитель в школе. — Во-вторых, для здоровья вредно, а в-третьих, чревато последствиями, если вовремя не остановишься.
— Это уж точно, что он сам выпивает, — уверенно ответила я, вслед за Игорем поднимая свой фужер.
— Да еще как! — улыбнулся он и протянул свой фужер первой Дарье Тихоновне, и это мне понравилось, и сказал ей на «вы»: — С новосельем вас!..
Вот и вырастил его человек, а он с ним — все на «вы», а со мной — уже на «ты»!
— Спасибо, Игорешка, родной! — Дарья Тихоновна всхлипнула и чокнулась с ним, протянула свой фужер ко мне.
— Поладили мы с вами? — спросила я ее, чокаясь.
— Еще как, Анка ты моя!.. — И поглядела на Игоря, а в глазах ее опять на миг появилась та же настороженная зоркость, она спросила его: — Читал в газетах про людей коммунистического завтра?
