Ермолай решил не комментировать выпад женщины.
Вскоре она остановилась возле обшарпанной двери с табличкой «22». Ключом открыла замок в двери и толкнула ее ногой. Комендант, шаря рукой по стене, нащупала выключатель и включила его. Открывшееся за дверью помещение озарилось светом висевшей под потолком одинокой лампочки. Женщина, следом Сергеев, вошли в комнату размером примерно 3 на 4 метра. Возле окна с синей занавеской стоял стол и два стула, у одной стены — узкая кровать, у другой — платяной шкаф.
— Владей, — изрекла комендант, положила ключ на стол, громко чихнула, проскрипела:
— Туалет и душ в конце коридора. Смотри, соблюдай там чистоту, — и вышла из комнаты.
«Неприятная женщина эта коменда», — подумал Ермолай.
Осмотрел явно не первой свежести унылое жилище с ядовито-зелеными стенами.
«Жить, конечно, можно…», — прикинул невесело.
Голова трещала, глаза слипались, раненая нога что-то ныла. Он сразу завалился спать…
* * *
Пермь, военный госпиталь
Проснувшись, Сапега почувствовал себя гораздо лучше. Он даже осторожно, дабы не разбудить дремавшую за столом медсестру, попытался встать. Но… это у него не получилось, организм был еще определенно слаб. Стало трудно дышать, запершило в горле, он разразился пронзительным кашлем…
«Надо позвонить в Москву, узнать, как дела», — решил, прокашлявшись, и позвал медсестру.
— Принесите мне телефонный аппарат, — приказал тоном, не терпящим возражения…
Первый звонок Сапега решил сделать домой. Лиза долго не отвечала. Но вот послышался ее настороженный голосок.
— Здравствуй, Лизок. Миленькая и мягонькая моя! Как ты там поживаешь одна?
— Как мне плохо, Васенька! — раздались всхлипывания. — Плохо! Очень плохо! Как мне плохо! Только ты не верь никому, кто скажет плохое слово обо мне.
— Что, что случилось? Ты не заболела?
Очевидно от волнения, он закашлялся.
— И заболела я, Васенька, и вообще все плохо. Когда ты приедешь, Васенька?
— Точно сказать не могу, дела важные. Ты давай держись, Лизок…
Взволнованный Сапега быстро набрал номер председателя Госбанка. Услышав голос Булганина, изрек:
— Здравствуй, Николай Александрович. Как дела? — снова закашлял.
— Здравствуй, Василий Васильевич. У нас все идет нормально. Как сам?
— Ничего. Слушай, ты не знаешь, что там с моей Лизонькой случилось?
— Нет.
На две-три секунды повисла пауза.
— М-да. Николай Александрович, забери ты меня отсюда, очень тебя прошу… — снова закашлялся, надрывно закашлялся.
— Не могу я приказывать врачам, пойми, Василий Васильевич. Да и нездоров ты, судя по всему.
