К Оптиной пустыни Николай Васильевич подъехал затемно, вышел из тарантаса, подошел к монастырским воротам, лег на землю лицом вниз и развел руки в разные стороны, прообразовав тем самым крест.
— Бог с вами, Николай Васильевич, Бог с вами, поднимайтесь немедленно! Земля уже стылая, по ночам у нас заморозки! Вы можете простудиться и умереть!
Однако он лежит абсолютно неподвижно, и кажется, что не слышит обращенных к нему слов, потому как сосредоточенно прислушивается лишь к тому, как в него входит обжигающий холод. Находит это занятие вполне душеполезным, доводящим до судорог, до обострения болезни, до полной неспособности быть буйным хотя бы и в помыслах.
— Поднимай его! — кричат подоспевшие послушники.
Они пытаются перевернуть Николая Васильевича, оторвать от земли, но из этой затеи ничего не выходит ровным счетом. Гоголь же лишь стонет и, еле ворочая ссохшимися губами, молит: «Оставьте меня ради Бога! Дайте мне спокойно умереть!»
Наконец его с великим трудом поднимают и несут на источник, расположенный в пойме Жиздры. Здесь вода оказывается густо-красной, даже бурой. Она не пропускает свет до самого дна, полностью илистого и льдистого от бьющих в многочисленных рваных оврагах поймы ключей-полозов.
Николая Васильевича раздевают и погружают в эту воду, и тут же волосы на его голове, до той поры мертвые, полностью повторяющие неровности головы и выпуклости лба, густо натертые лампадным маслом и оттого слипшиеся, оживают, становятся похожими на извивающиеся водоросли.
В святом источнике нет никакой живности, и поэтому нет никакого повода для страха, что пиявки будут забираться в открытый рот, а сонные рыбы будут бессмысленно пялиться на человека с закатившимися глазами.
На следующий день Гоголь чувствовал себя уже значительно лучше, он даже вышел к всенощной, где отец наместник благословил его взойти на солею.
Тут Николай Васильевич находил себя ветхозаветным пророком, стоящим на горовосходном холме, на Голгофе, у подножия которой толпились всадники Апокалипсиса, или же на острове, затерянном где-нибудь в Восточно-Соловецкой салме.
Повернувшись лицом к молящимся, пророк возглашал:
«Под облаком с серповидной луной, служащей подножием Богоматери, семь ступеней со стоящими на них ветхозаветными тайнозрителями воплощения Премудрости — праотцами и пророками: царь Давид с Ковчегом Завета, Аарон с жезлом, Моисей со скрижалью, Исаия со свитком, Иеремия с жезлом, Иезекииль с затворенными вратами, Даниил с Горой Нерукосечной. На каждой из ступеней надписи: вера, надежда, любовь, чистота, смирение, благость, слава. На семи столпах начертаны изображения из Апокалипсиса и их разъяснение как даров Духа Святаго согласно пророку Исаие: книга за семью печатями — дар премудрости, семисвещник — дар разума, „камень единый с семью очесами“ — дар совета, семь труб иерихонских — дар крепости, десница с семью звездами — дар ведения, семь фиал золотых, полных фимиама, — дар благочестия, семь молний — дар страха Божия».
