Вполне возможно, что они представляли себя хотя бы и колядующими, напяливающими на лица маски каких-то неизвестных науке рогатых чудищ, птиц с огромными, устрашающе загнутыми клювами или же сонных задыхающихся рыб.
И вот когда автобус с получасовым опозданием наконец прибыл, все эти женщины в рейтузах, старики в фуражках, чумазые дети в резиновых сапогах, снова женщины в рейтузах, вытянутых на коленях, мужчины в спортивных костюмах и девушки-студентки, что стояли на остановке, принялись, активно работая локтями, пробираться в салон.
У собаки есть локти.
Я видел, как пассажиры рассаживались вдоль окон, радовались, что автобус все-таки пришел, что-то кричали, но голоса их тонули в реве двигателя и шуме ветра, который гнал с перевала клубы пыли вперемешку с сухой травой и мелкими острыми камнями.
Когда автобус уехал, собака так и осталась лежать на остановке, она тяжело вздыхала и шевелила пушистыми, как елочный лапник, ресницами.
Вечером за ужином Лена рассказала мне, как год назад точно такой же рейсовый автобус попал в засаду на объездной Зарской дороге. Всех пассажиров, а это в основном были старшеклассники, расстреляли в упор из автоматов, спастись тогда удалось только водителю. Когда машина съехала на обочину, он выпрыгнул через выбитое лобовое стекло и побежал. Он падал, прятался в придорожных кустах, потом вновь бежал и вновь падал, кричал что-то, захлебываясь в собственном зверином вопле и слезах отчаяния. Попасть в него более чем с двух сотен метров было все трудней и трудней, а когда же это расстояние увеличилось еще, то стрельбу пришлось прекратить.
Спустя несколько дней он вернулся в город, где все ждали от него покаяния, потому что он остался жив, а мальчики, которых он вез, погибли. И тогда он вставал на колени посреди привокзальной площади и начинал вымаливать прощение.
Так, бормоча себе под нос какие-то ведомые только ему молитвы и заклинания, он простоял несколько дней, и когда за ним приехала «Скорая», его хриплый голос был уже едва различим, он слабо дребезжал, что чайная ложка во время размешивания сахара внутри кружки с толстыми, покрытыми растительным орнаментом стенками.
Водитель оказался родным братом Лены Плиевой.
К чаю Лена подала три пирога — с ягодами, курагой и корицей, что по осетинской традиции символизировало три начала — солнце, воду и землю.
Солнце в виде вызолоченного, разбрызгивающего по кухне кипящее масло циферблата настенных часов марки «Янтарь».
