Нет, я не находил ответа на этот вопрос, как ни старался. Хотя, может быть, во всем были виноваты эти дураки Никулины, которые постоянно орали и мешали мне сосредоточиться, запомнить все мельчайшие подробности моего состояния на тот момент. И даже фотографирование, которое, откровенно говоря, увлекало меня больше как средство, как возможность запечатлевать эти самые подробности, не помогало. Соответственно, я довольно тупо «щелкал» карточку за карточкой и перематывал пленку, изредка посматривая на счетчик кадров.
Всего 36.
После съемок на пляже мы отправились к грязелечебнице.
Здесь всегда прохладно, пахнет водорослями, йодом и накрахмаленными вафельными полотенцами, здесь никого нет, а на носилках, на которых еще несколько часов назад сюда принесли парализованную девочку, сидит медсестра и курит.
Увидев нас, она начинает улыбаться, разводит руками, говорит:
— Все, нет ее, сама ушла! Опоздали!
Опоздание в данном случае следует рассматривать как вариант разочарования и отчаяния, как печальный опыт несовпадения во времени и пространстве.
— А как это произошло? — только и могу я выдавить из себя.
Нет, по-другому:
— Расскажите, пожалуйста, а как это произошло, — наконец проговорил я.
— После окончания процедуры мы, как всегда, вытерли девочку полотенцами, переложили на носилки, вот на эти, — медсестра похлопала ладонью по носилкам, на которых сидела, — и накрыли простыней. Уже хотели было уходить, как вдруг она приподнялась на носилках и громко спросила: «Где он?» Мы, конечно, не поняли, о ком она говорит. «Да тот, который был под абрикосовым деревом!» Так и сказала: «Тот, который был под абрикосовым деревом». После чего она неожиданно села на носилках и указала на окно!
Егор Никулин подошел к окну и заглянул в него, попытался примерить на себя ангельские крылья, выступить этаким хранителем абрикосового или гранатового дерева, под которым притаился добрый фавн.
— Нет, не это окно, другое, — медсестра указала в глубь процедурной, — вон то!
Окно как вариант видоискателя в фотоаппарате, а следовательно, как вариант будущего снимка, хотя, и тут следует повториться, нет никакой уверенности в том, что это будет именно то изображение, которое в данный момент можно разглядеть за белыми, развевающимися на сквозняке шторами.
Например, исцелившаяся девочка на фоне грязелечебницы.
Девочка в тенистой абрикосовой аллее с закрытыми глазами.
Девочка называет свое имя.
Женщины, которые ежедневно носили носилки с парализованной девочкой на процедуры, теперь стоят у входа в гастроном, где они купили бутылку красного вина, чтобы отметить чудо, свидетелями которого они стали.
