Охота допил остывший чай, снова стал шагать по комнате.
— Что еще добавить? Свеаборг, Кронштадт, «Память Азова», восстания на кораблях флотилии Дальнего Востока — крейсерах «Жемчуг» и «Терек», миноносце «Гордый», транспортах «Аргунь», «Шилка» и гарнизона Владивостокской крепости насмерть перепугали царское правительство, оно поняло — на моряков положиться нельзя. Прекрасен подвиг «Потемкина»! Я вам рассказал о балтийском «Потемкине», были «Потемкины» и на Дальнем Востоке. 17 октября 1907 года красный флаг взвился на миноносце «Скорый», а следом заалели флаги на миноносцах «Тревожный» и «Сердитый».
Охота помолчал.
— Да, друзья мои, — опять заговорил унтер-офицер, — эстафета, начатая потемкинцами, продолжается и будет переходить от поколения к поколению… Вам, молодым, мы завещаем довести ее до полной победы над темными силами зла и насилия!
Охота подошел к сидевшим рядом Дыбенко и Свистулеву, положил им руки на плечи:
— Мы с вами стали большевиками по велению сердца, знаем, за что борется наша партия… Временные неудачи нас не собьют с намеченного пути.
Охота зашагал, приблизившись к стене, подтянул гирю часов-ходиков, присел к столу, выпил чашку чая и снова стал рассказывать:
— Гвардейский крейсер «Память Азова» считался лучшим на Балтике. Но после восстания по указу царя его вычеркнули из списков боевых кораблей Балтийского флота: сорвали андреевский флаг, разоружили, переименовали в «Двину» и поставили у стенки, заколотив досками. Незадолго перед этим по такому же указу Николая Второго черноморский «Потемкин» был переименован в «Пантелеймона», а «Очаков» стал «Кагулом»… Названия можно менять, но память о революционных делах не померкнет, она будет жить в веках! Три года ржавела «Двина» у стенки, пока новый командующий флотом Эссен «сжалился» и включил ее в состав минных учебных кораблей, превратив крейсер в своеобразную плавучую тюрьму, куда отправляют политически неблагонадежных матросов. Мы создали на «Двине» большевистскую подпольную организацию, которая готовит крейсер к новому восстанию…
Охота взглянул на часы, забеспокоился:
— Засиделись мы, товарищи. На сегодня хватит. — Приблизился к Свистулеву, протянул руку: — Будем считать, что мы лично познакомились. В Риге передайте привет Филатову и Львову. Они сведут вас с нашими на «Богатыре». Рижские большевики с флотом крепко дружат. Рига идет в ногу с Петроградом. Только учтите, Свистулев, на «Богатыре» эсеры и меньшевики здорово мутят воду… Всего хорошего…
