Василек не чувствовал холода. Мороз и ветер были даже приятны. Ему нравилось смотреть, как пар, вырвавшись изо рта, оседает инеем на воротник. Ноги его были тепло обуты — он по праву получил одежду, снятую с часового во время побега из вагона.
Мальчик напряженно всматривался в темноту ночи, прислушивался.
Над лесом стояла полная луна. На темном небе неподвижно застыли легкие облака, посеребренные ее лучами. В лунном свете переливались и сверкали заснеженные верхушки деревьев, между стволами лежали черные тени.
В лесу царила мертвая тишина.
Рядом, в сторожке, спали товарищи Василька…
После побега собралось их больше двадцати человек, остальные рассеялись в ночной тьме.
В непроглядной темноте, борясь со злой метелью, шли они тогда по неизвестной земле, держась друг друга. Впереди шел Калачов. У него был автомат, но все сознавали, что вожак обладает оружием несравненно сильнейшим: волей к победе.
Люди валились с ног от голода и усталости, но шли — радость освобождения придавала им силы. И каждый знал: не смогут идти дальше — будут ползти на восток, к своим. А кто знает, куда их завезли? Может быть, они уже на немецкой земле…
Рассвет застал беглецов в поле. Люди забеспокоились — они были на виду. Но Калачов, как всегда, был спокоен.
Спустились в овраг. Здесь снег был им до пояса.
— Привал! — скомандовал Калачов.
Люди повалились прямо на снег.
— Нужно идти, добираться до леса, — подал кто-то совет.
— День проведем здесь! — повелительным тоном сказал Калачов.
— Могут найти… Местность-то открытая…
— Мы в лощине. Какой черт будет бродить по полю в такую погоду?
— А если пойдут по следу?
— Следы замело.
Действительно, ветер сровнял, замел снегом тропинку, по которой только что прошли беглецы. Возражать было нечего: Калачов, несомненно, прав.
— Расчистить снег, собраться вместе — так теплее будет, — уверенно командовал он.
На холмике под кустом залег часовой.
День прошел в тревоге, но как-то незаметно. Погода установилась, выглянуло солнце. Вдали, на северо-востоке, чернел лес; на западе, всего в нескольких километрах, вырисовывались дома какого-то селения, блестела крыша высокого костела.
— Мы в Польше или в Западной Украине, — сказал Калачов.
— Ишь, куда загнали нас, гады! — удивился кто-то.
— Скажи спасибо, что не в печь Освенцима.
Когда стемнело, люди двинулись дальше. За день отдохнули, даже поспали, но все сильнее их мучил нестерпимый голод. Уходили последние силы. Только Калачов, казалось, был неутомим. Твердой поступью шагая впереди всех, он расчищал товарищам путь. За ним шел Василек. Он совсем отощал и обессилел, но не терял надежды. Как бы долго ни пришлось идти, глотая только снег, он все равно придет к своим, встретится с матерью, найдет друзей из Соколиного бора, Ивана Павловича…
