— Танкист, ну-ка тормози! И так толстый.
Юрка Савёлов, который работал ложкой над ящиком, нехотя оставил котелок.
— А чего… Тут еще на целую команду.
— Не, я не голодная… — Еська вдруг сморщила переносицу и провела пальцем по Ерошкиному лицу, от лба до подбородка. — До чего замурзанный! Небось не умывался с мая месяца. Буду сейчас приводить тебя в человеческий вид.
— О-о! — весело взвыл Ерошка.
— Марш купаться! — И она оглянулась на меня: — Можно? — Видимо, почуяла, что я сейчас над Ерошкой кто-то вроде начальника.
— Да вода-то… Сбросы же в ней, химикаты всякие! Жора, скажи!
— Пускай купаются, — рассудил Жора. — Нынешнее население ко всему привычное. И пляж функционирует…
— Ура! — Ерошка мигом сбросил просторное одеяние, остался в заштопанных пестрых плавках. А Еська — в полосатом желто-зеленом купальничке (той же расцветки, что Травяной Заяц). Даже не в купальничке, а в трусиках и узкой полоске поперек плоской тощенькой груди, с тесемками на плечах. Оба худые, с похожими на коричневые палки руками-ногами. Еська схватила Ерошку за руку, потянула к воде. Он дурашливо поупирался, потом оба с разбега плюхнулись в желтоватую воду.
— Жора, там не опасно?
— Нормально. Не глубоко, и дно песчаное…
В воде — брызги, визги, плеск и тарарам. Потом они вразмашку сплавали метров на пять от берега и обратно. И снова «водный аттракцион» с воплями и кувырканием.
Еська выскочила из воды.
— Дядя Жора, мыло у вас есть?
Жора принес крупный коричневый кусок. Еська с ним опять ускакала в воду.
— Спасите! Не надо, оно кусачее! — тут же завопил Ерошка.
— Стой, не дрыгайся! Кому говорят!.. Жора смотрел на них с усмешкой.
— Ишь, радуются. Знать, давно не виделись…
— Радуются… только не слишком ли откровенно? — сказал я с опаской старого моралиста. Жора глянул недоуменно. Потом хмыкнул:
— Да ты что? Это же брат и сестра. Тьфу! Вот я дурак-то…
— А откуда ты знаешь?
— Да Ерофей не раз говорил, что сестренку ждет, Еську. Она с весны где-то в деревне, у родных жила, а он скучал, видать…
Кое-что стало понятным. Не все, конечно, однако… Да и какое мне дело? Сейчас они выберутся из воды, я подарю Ерошке аппарат, и мы распрощаемся. Прощание не будет грустным, поскольку встретимся, наверно, еще не раз: я ведь решил остаться здесь надолго.
Я посмотрел, как ребята плещутся у берега. Впрочем, они уже не плескались. Еська бурно мылила Ерошке голову. Он повизгивал и дергался. Я подошел к воде:
— За что ты так мойдодыришь несчастного брата?
