Вера Львовна тяжело вздохнула.
— Представляешь, Саша постоянно требует, чтобы я согласилась на ремонт. Говорит, что мебель старая, поменять давно пора. А вот для меня каждая дощечка, каждый лоскуток тут связан с чем-то памятным. А что у меня осталось сейчас? Только воспоминания. Вот я и говорю: как помру, можешь всё это великолепие вынести прямо за гробом. А пока ни-ни!
Я положила руку на морщинистую ладонь.
— Даже не думайте о смерти. С вашим здоровьем вы будете жить ещё очень долго и счастливо.
— Тс-с. Сашке не говори, а то вообще мать забудет со своим бизнесом.
Я улыбнулась и кивнула.
Из закрытой комнаты доносилась английская речь. Видимо, сын Веры Львовны отчитывал кого-то из подчинённых. Я очень долго и упорно изучала язык Шекспира, чтобы однажды, встретившись с отцом, высказать ему всё, что думаю, на американском диалекте. Невольно прислушалась. «За что я вам деньги плачу? Шесть замов, и ни один не может поднять свою задницу?» Далее послышался русский мат и небольшое продолжение: «Всё, я занят. Вернусь через неделю, всех на хрен поувольняю!»
Через минуту в гостиную вышёл высокий широкоплечий мужчина, а я поняла, что уже созрела для того, чтобы провалиться сквозь землю.
— Аннушка, детка, позволь представить тебе моего сына. Александр. Саша, а это мой любимый доктор.
— Анна Игоревна. — Я кашлянула.
Мужчина, хищно улыбаясь, медленно подошёл ко мне и взял мою ладонь в свои огромные руки. Не отрывая от меня насмешливого взгляда, он легонько дотронулся губами до ледяных пальцев.
— Рад знакомству. Даже не знал, что доктора в России такие сексуальные, а то давно вызвал бы к себе в номер парочку.
Я покраснела. О-о, с каким удовольствием я бы сейчас расцарапала это самодовольное холёное лицо!
— Сын! Не смущай Аннушку. Она девушка порядочная и уважительная. Столько лет терпит зловредных старух на своем участке! Одна я чего стою. — Вера Львовна дождалась, пока сын займёт своё место за столом, и продолжила: — Знаешь, она даже отказалась от работы в новом центре, чтобы нас не оставлять. Кому мы нужны, если даже родные дети… — Хозяйка смахнула слезинку батистовым платочком.
— Мам! Ты опять за своё? Сколько раз я предлагал переехать в Америку?
— В Америку? — взвизгнула старушка. — И что я там буду делать? С кем общаться? Ни телевизор посмотреть, ни газету почитать. Были бы хоть внуки. — Она махнула рукой и отвернулась.
Мажаров положил себе на тарелку огромный кусок запечённой курицы и подмигнул мне:
