— Твой отец составил его всего неделю назад. Указания были четкими и недвусмысленными. Передать лично тебе и только после его похорон. Этим утром я решил, что время пришло, — снова молчание.
Она поправила ремешок на платье и начала дрожать. Оделась она совсем не по погоде, только в черное платье.
— Только для меня?
— Ни для Роберта, ни для остальной родни, ни даже для меня. Но оно очень важное. Так, ты приедешь?
— Послушай, Готфрид, — какое бы оправдание придумать? Ничего не приходило в голову. — Сейчас не лучшее время. Может, я…
— Я уже послал к тебе Ланса на вертолете. Он доберется до твоей квартиры через несколько минут.
Как обычно. Поэтому они с отцом так долго продержались — никакого терпения.
— Я не дома. Я на кладбище.
— На кладбище? А что ты там делаешь?
— Не знаю. Мне сейчас приезжать?
— Я передам Лансу. Увидимся в восемь.
И повесил трубку.
Она подумала, не взять ли такси до центра, но передумала, потому что, если Ланс не найдет её здесь, к вечеру Готфрид поднимет Национальную гвардию. Дабы не разочаровывать его в последний раз, она решила попасть домой до темноты. Кладбище было очень красивым, изумрудно-зеленый газон был идеально пострижен и каждые 20 футов разделялся клумбой или рядом деревьев. Старая протестантская церковь на восточной окраине отлично вписывалась в сельский пейзаж. Отсюда не было слышно шума шоссе. Кейт скучала по этой тишине. Она не жила в Вирджинии с детства, с тех пор, как умерла мать.
Через пять минут этот покой нарушил появившийся вертолет. Она направилась к нему, борясь с ветром, когда огромная махина приземлилась на поле. Это будет её двенадцатый полет. Два раза из предыдущих одиннадцати её тошнило и она молила бога, чтобы не случилось третьего. В такой день, как сегодня это решительно недопустимо.
2
Когда вертолет приземлился на площадке в Александрии, Кейт нетерпеливо выскочила наружу. Пилот Ланс был старым сокурсником Готфрида по Военно-Морской Академии и годился ей в дедушки, но по-прежнему, засматривался на её ноги. Обычно Кейт не задумывалась над тем, насколько привлекательно она выглядит, ей было достаточно, что выглядит она хорошо. «Тебе бы поесть, милочка, — частенько говорила ей подруга Миранда. — Какие, нахуй, 37?! Ты выглядишь на 27». Обычно проблем с этим не возникало, но оказываясь на высоте в тысячу футов в компании старых кобелей, вроде Ланса, ей очень хотелось стать жирной коровой.
Оказавшись на газоне, она в сотый раз пожалела, что не надела джинсы. Когда она была ребенком, то только во время игры в хоккей на траве надевала, что-то другое. Девочки, которые играют в хоккей, не носят розовое. «Только чёрное» — подумала она.
