— Вы умеете водить? — спросила она. Люсия ездила на машине всего несколько раз и у её родителей не было собственного автомобиля.
— Нет. Когда вы так же важны, как и я, приходится привлекать к этому других людей, — ответил он, затем убрал руки с перил и скрестил их на груди. — Пора возвращаться к работе, госпожа Камински. Если вам что-нибудь потребуется, дайте знать.
Люсия задумалась, затем сказала:
— Зовите меня Люсия. Не надо никаких «госпожа Камински». Так обращаются к моей маме.
— Хорошо, — ответил он, улыбнулся и развернулся к ней спиной.
— Постойте! — выкрикнула она, схватив его за рукав. На мгновение она замерла в нерешительности. Лейтенант не был её другом — она не была настолько глупа, чтобы так думать — но если он, действительно, хотел показать своё радушие, такую возможность упускать было нельзя.
— Если желаете помочь, у меня есть одна просьба.
— Да?
— Ну, — начала Люсия, её лицо покрылось багрянцем. — Я знаю, что выгляжу гораздо моложе, но я в том возрасте, когда… Боже, это омерзительно… В определенные периоды времени мне могут понадобиться кое-какие вещи. Очень деликатного свойства.
Харальд покраснел, и ей немного полегчало.
— Да? — повторил он.
— Уверена, что на корабле, полном мужчин, нет гигиенических средств для женщин. Но одно мне нужно очень срочно. Этим вечером, — добавила она с нажимом. — Я молю вас о снисхождении. Этот разговор с вами дался мне очень непросто, — она посмотрела вверх, на луну, надеясь, что он поймет её намеки.
— Понимаю. Прошу прощения, что не принял этого во внимание. Вы правы, сказав, что на борту нет ничего для женщин. Я могу достать для вас несколько чистых тряпок и порезать их лоскутами. Вас это устроит?
— Может, найдется, что-то ещё? Что-нибудь помимо бумаги в кладовой?
— Хорошо. Встретимся здесь, когда ваша прогулка будет подходить к концу.
Она кивнула, радуясь той мысли, что, возможно, эта ночь не превратится в катастрофу. Люсия решила, что из всех мужчин на борту, этот человек сможет сохранить её тайну.
Харальд надел шляпу и ушел. Люсия надеялась, что он сдержит слово и принесет обещанные тряпки. Если она сможет сохранить достоинство на протяжении всего плавания, это будет чудом. Она взглянула вниз, на черную воду, бившую о борта судна. От неё повеяло опасностью и холодом и, внезапно, ей расхотелось приходить сюда снова.
2
Доминик наблюдал за этой сценой с носа судна, стараясь не пялиться. Он не слышал, о чем они говорили, но тон этого разговора ему не понравился. Дитрих опасен, и, если он задался целью втереться в доверие к одной из его дочерей, то он опасен двойне.
