Здесь, в этой очень значительной сцене, есть уже мысль о преемственности в борьбе, есть еще совсем крохотный, но очень важный зародыш понимания того, что злым силам истребления, бессмысленной жестокости и пренебрежения к прекрасному будет оказано сопротивление и что силы сопротивления медленно, трудно, но все же растут.
Эта новелла, как и самая первая новелла книги «Илла», говорит о том, что тяга к прекрасному присуща всем цивилизациям. Неясное томление марсианки Иллы, привидевшийся ей во сне черноволосый Землянин с голубыми глазами и белой кожей и песенка, которую она повторяет весь день, покоренная новизной ее обаяния:
Глазами тост произнеси,
И я отвечу взглядом,-
Иль край бокала поцелуй -
И мне вина не надо,
- все это как бы сближает наиболее душевных, тонких к красоте существ из разных цивилизаций.
Вместе с тем хочется подчеркнуть, как далек Рэй Бредбери от повторения посулов, которыми испокон веку церковь пыталась приглушить стремление человека к протесту против зла, расписывая чудеса загробного мира. В то время как религия пыталась привить человеку покорность судьбе, все, что делает Бредбери, направлено на то, чтобы пробудить в людях чувство протеста, просигналить об ожидающих их бедствиях и сказать: «Действуйте, пока не поздно!»
Разумеется, было бы крайне наивно толковать это как некую революционную программу, как сознательный призыв к организованному преобразованию общества. Бредбери, по-видимому, очень далек от понимания классовых сил в современном обществе. Его протест носит скорее всего стихийный, интуитивный характер. Интуиция художника нередко подсказывает ему очень точные суждения о многом, что не устраивает человека в окружающем его мире. Она движет его пером при создании проекции в будущее, которая должна предостеречь Человечество от ошибок и просчетов.
Почти каждая из его фантастических книг и новелл содержит элементы такого предостережения. О том, насколько постоянна и устойчива эта тревога Бредбери за будущее людей, говорят и произведения, написанные им в самое последнее время. Мы имеем в виду, скажем, три одноактные пьесы, поставленные в самом конце 1964 года в одном из театров Лос-Анжелеса. Наиболее выразительна, пожалуй, первая из них - «Вельд».
Откликнувшись на зазывные клики рекламы, американская супружеская пара приобретает за 30 тысяч долларов полностью автоматизированную детскую комнату для своих малышей - ведь «детям нужно все самое лучшее». Фирма, выпускающая эти комнаты, так и наименовала ее «Все для счастья». Сложная система проекционных аппаратов и всяческих приспособлений (разумеется, по последнему слову техники будущего) по желанию детей может мгновенно превращать детскую в любое место земного шара, приобретать любой вид. Но не сказочные сады влекут воображение детей механизированной эры. Их души ожесточены отсутствием в их жизни человеческой любви и тепла. По их велению комната превращается в сухую, выжженную солнцем тропическую пустошь - в африканский вельд. Они запирают в этой мрачной комнате собственных родителей, и те становятся жертвами разъяренных львов.
