Ровно половину концерта Дубцов сидит у Леночки (дав большую взятку администратору, он в каком-то смысле арендовал помещение для нее) и пьет отличный кофе. Кофе и бутерброды с сыром он привез с собой.
Перед тем, как Леночке выйти на сцену, Дубцов поднимается на самый верх эстрадного зала к рабочим осветителям.
— Привет, Сергеич, — здороваются они с ним.
Дубцов наливает им из большого двухлитрового термоса кофе, и мужики подставляют стаканы. Стаканы у них всегда есть.
На сцену под жидкие хлопки выходит Леночка. Все на ней в обтяжку и черного цвета. Оранжевые волосы вспыхивают пламенем под огнем осветительных ламп, и она, подрыгивая ножкой, начинает петь о чистой любви. Песня на полублатной мотивчик имеет успех. Леночке хлопают. Ее творчество пользуется спросом.
После концерта Дубцов отвозит девушку до квартиры, которую снял для нее недалеко от центра. Он провожает ее до дверей. Они долго целуются. Она наконец затаскивает его сначала в квартиру, а потом на себя.
Прощаются около одиннадцати вечера. Леночка облизывает сухие губы. Она почти довольна прожитым днем. Дверь захлопывается за Дубцовым, и в какой-то момент он понимает, что не так уж нужен Леночке.
А Леночка ему и вовсе не нужна.
Но завтра или послезавтра он опять приедет к ней и обязательно позвонит перед приездом, чтобы не ставить девочку в неловкое положение.
Этот ее продюсер — настоящий сексуальный разбойник. Как он там еще не рехнулся среди этих певичек с их творчеством.
Дубцов полон сочувствия к этому человеку.
Он звонит из машины.
Трубецкому и Рекункову.
Едет в офис.
Пожалуй, он хорошо себя чувствует только в своем кабинете. Раздевается догола. Проходит в ванную, принимает контрастный душ. Когда выходит из ванной, слышит, что звонит телефон. Семь звонков, один за другим. Он знает, кто звонит. И они знают, что он здесь, в офисе.
— Дубцов, вы готовы к разговору?
— Вполне.
— Где нам удобнее встретиться?
— Наверное, у меня. Зачем вам засвечивать свои явки? Или вы предпочитаете на свежем воздухе?
— Завтра я позвоню ровно в десять.
— Спокойной ночи.
— И вам спокойной ночи, — доброжелательно откликается голос.
Вот и все. Еще один цикл закончен. Дубцов давно перестал делить время, как все люди, на двадцать четыре часа. Однажды он понял, что ничего не успевает именно потому, что в сутках двадцать четыре часа. И он подумал, что никто ему не мешает делить время так, как он считает нужным. И он стал делить его на циклы. Цикл — это то время, за которое он успевал сделать все, что запланировал. Он мог сделать все и за семь часов, а мог и за сорок. Но в конце каждого цикла он занимался медитацией.
