‑ Ты... ненавидишь людей?
‑ Нет. Я их не понимаю. Нельзя ненавидеть то, чего не понимаешь.
Она невесело засмеялась.
‑ Вот этим ты и отличаешься от людей. Мы ненавидим именно то, чего не умеем понять.
И черный рунг вдруг испуганно поглядел на нее.
Ортан тревожится. Он стал тревожиться сразу после полудня. Подгоняет нас, а сам отстает, исчезает, появляется ‑ и молчит. И для ночлега он выбрал странное место: уступ среди осыпей, без топлива и без воды.
Фоил увел наших рунгов пастись ‑ он лихо командует ими, и даже мой драчливый Балир послушен ему во всем.
День был тяжелый, уснули быстро. Джер хотел сторожить, но Ортан что‑то сказал, и он улегся без возражений.
Мне не нравится, что все идет помимо меня. Мне не нравится, что я не знаю, в чем дело.
‑ В чем дело, Ортан? ‑ спросила она. ‑ Погоня?
‑ Здесь нет людей, ‑ говорит он уверено. ‑ Я не знаю, что это. Опасность, ‑ говорит он. ‑ Страх.
Он словно борется со словами, и сладкое горькое воспоминание: я читаю Эрду Священные тексты, переводя их с Древнего на новый язык, и тоже мучаюсь со словами, потому что для очень многих понятий в нашем языке нет готовых слов.
‑ Ты думаешь на другом языке?
‑ Да. Язык людей... тесный. В нем самых важных слов.
А какие слова самые важные? думаю я. Наверное, те же: жизнь, смерть, надежда.
‑ Ортан, что такое Сообитание?
‑ Со‑обитание, ‑ отвечает он. ‑ Мир живых. Это плохое слово, оно не вмещает смысл. Надо знать истинный язык, чтобы понять.
Истинный? думаю я. Как они высокомерны!
‑ Ну, хорошо, ‑ говорю я. ‑ А что означает "мир живых"?
‑ Мир, который принадлежит живым. Все, что думают, чувствуют или растут, должны жить так, как им хорошо.
Слушаю этот детский лепет, и даже не гнев ‑ тоска. Неужели он просто глуп? Или он говорит о чем‑то таком, что я не могу понять?
‑ Сообитание, ‑ говорить он. ‑ Мы все равны в том, что живые. Я и травинка ‑ у нас только одна жизнь, но я войду в Общее и останусь, а травинка, этэи ‑ вы говорите "рунги", серый лур ‑ они не войдут, и поэтому я должен их защищать. Понимаешь, их жизнь важнее моей ‑ она кончится. Им надо прожить ее так, как живут единственный раз...
‑ А разве ты не умрешь?
‑ Я просто больше не буду Живущим, но Общая Память меня сохранит.
О Небо! Прочь, прочь от этой жути!
‑ А закон? Ты говорил о законе.
‑ Законов много, ‑ говорит он, ‑ но главных два: то, что для всех. В Сообитании можно убивать только тем, кто питается мясом ‑ ради еды. В Сообитании нельзя ничего менять ‑ только если это делает само Сообитание чтобы себя сохранить.
